«Товарищи! я умираю на заре новой жизни, не изведав плодов рук своих. Но не для себя я работал, как мог и как умел. Мир обновится, — я знаю, я твердо верю, ибо старый строй рушится, обломками убивая нас, но нас много: все новые и новые силы идут под красное знамя, и они непобедимы. А как хочется жить, как хочется знать, верить и трудиться за идеалы человечества! Но судьбе было угодно бросить жребий на меня, и я пойду на смерть с верой в жизнь, завещая оставшимся не месть, а борьбу. Прощайте, товарищи. Не отчаивайтесь, если волна революции уменьшится. Верьте, снова поднимется ветер. Будьте всегда сильны духом. Мы всегда с вами. Да живет мировая революция!»[10]
Видимо, кое-какие слухи о безобразиях атаманов Красильникова, Калмыкова, Анненкова, Семенова и других дошли до Парижа. Оттуда погрозили. В Омске всполошились. Правитель кричал в совете министров о моральной грязи, о попрании прав человека и гражданина. Из тюрьмы выпустили дюжину меньшевиков, членов городской думы. Красильников с казаками выехал за три станции от города. Интеллигенты (и в салоне Магдалины Франк) заговорили о весне. В газетах появились чуть-чуть подмигивающие стишки, создающие приятное впечатление свежего воздуха. Один петроградский литератор из бывших декадентов взялся за перо и начал печатать в журнале «Русская армия» очень живые сценки под общим названием «Беседа белогвардейца с красногвардейцем». (Одна из сценок, отпечатанная листовкой, приложена к дневнику.)
Б е л ы й. Слепые вы там, в вашей Совдепии, или очумели на самом деле?
К р а с н ы й. А чаво?
Б е л ы й. А то, все вы там насквозь сумасшедшие.
К р а с н ы й. Какие такие сумасшедшие?
Б е л ы й. Такие, что хлопаете глазищами, да видеть не видите, в чем заключается ужас вашего положения?
К р а с н ы й. Какие ужасти?
Б е л ы й. Оглянись да посмотри хорошенько кругом. Что стало с Россией, нашей общей родиной?
К р а с н ы й. Расея нонеча хведеративная режпублика. Энту самую режпублику... режпублику-то...
Б е л ы й. Эх ты, Гамаля-Гамаля! Скоро два года, как вы «режете публику», и все еще этой кровавой бойне конца-краю не видно.
К р а с н ы й. Что же: я пролетарий... с лозунгами.
Б е л ы й. Скажи, есть у тебя жена?
К р а с н ы й. А как же: Маланьей зовут.
Б е л ы й. Прекрасно. Вот эту самую жену-то, Маланью твою, вдруг комиссарам вздумалось социализировать, то есть сделать ее общей женой всех мужчин, так, чтобы ее ласками кроме тебя могли пользоваться и комиссары, и китайцы, и евреи с латышами. Ну что, брат, ты скажешь на это? Как поступил бы ты, если около жены твоей увидел грязного, гнилозубого китайца с косищей?
К р а с н ы й. М-мерзавцы! Нешто можно? Голову им свернул бы, окаянным! Пущай попробуют. Мокрого пятна от них не останется. Своих хранзолей, чай, недохватка?..
Б е л ы й. Видишь, брат. После этого ты даже очень умный человек. Так знай, что все эти ужасы красного разгула — далеко не все. Что ж, и поделом вам: большинство ваших комиссаров — вчерашние убийцы, каторжники, пропойцы и голь перекатная. Им пристало грабить и убивать, а вы — честный люд, крестьяне и рабочие — по их пьяному зову, который они называют лозунгами, спешите им содействовать. В конце концов, в дураках остаетесь вы.
К р а с н ы й. И вправду...
Б е л ы й. Должна же наконец восторжествовать правда на Руси святой. Настанет светлый час и смоет, всю нечисть с лица родной земли, и Россия — великая, неделимая — воскреснет к новой жизни!
К р а с н ы й. Значит, наши комиссары брешут, ежели все сваливают на буржуев да антильгентов?
Б е л ы й. Я уже объяснил тебе, кто ваши комиссары такие: какую правду можете ожидать вы от вора-каторжника? Чего доброго может дать вам убийца, бежавший из острога?
К р а с н ы й. И верно...
Б е л ы й. Вы — честной народ — влопались в такую мерзопакостную кашу, что вряд ли сумеете расхлебать ее.
К р а с н ы й. Господи боже! Да что ж нам делать?
Б е л ы й. Ты оказался умней, чем я ожидал. Ловите везде ваших живодеров-комиссаров и тащите их к нам. Сами же являйтесь к нам как друзья. Мы дадим вам доподлинно и землю, и волю, и правду. А ворам, пропойцам и тунеядцам, живущим на шее мирных граждан, пощады не будет. Наши войска неудержимой силой движутся к сердцу России — Белокаменной. Спешите и вы с нами, пока не поздно.
К р а с н ы й. Спасибо на добром слове! Теперича для меня все ясно. Побегу к своим. Беспременно расскажу обо всем им...[11]
...В дневнике Магдалина утверждает, будто Уорд первый подал идею агитационной поездки по заводам, с тем чтобы в смятенные души рабочих заронить надежду на скорый отдых и лучшую жизнь. Но кого было послать? Левые (кадеты, меньшевики) могут опять увлечься несбыточными мечтами, правые — усложнят и без того натянутые отношения. Уорд предложил себя. Блестящий выход, — тред-юнионист, член английской рабочей партии, государственник-либерал. За интимным завтраком (где присутствовала и Магдалина) Колчак вспомнил, что Наполеон тоже был когда-то якобинцем, и одно другому не помешало. «Скажите моим рабочим, полковник, что я душой весь с ними. Я болею их нуждами, и лишь необходимость войны с большевиками, этими истинными врагами народа и рабочего класса, объясняет некоторые временные жестокости государственного строя...» Прощаясь, он обнял Уорда и Магдалине поцеловал руку.
Перед отъездом Уорд набросал воззвание (перевод Магдалины) и размножил в миллионах экземпляров. С этим грузом он поехал по городам Сибири. Магдалина сопровождала его (одетая в замшевую куртку, в папахе с бело-зеленой лентой наискось). Летучки они начали разбрасывать с первого же разъезда. Ваня принес мне один из таких листочков:
«БРАТЬЯ, РУССКИЕ![12]
Мы пришли сюда, чтобы помочь русским людям в борьбе против большевиков. Мы пришли по доброй воле, желая, чтоб у вас воцарился тот мир, которым сейчас пользуется Англия. Мы знаем, что большевики тираны, поправшие правду. Уже 20 английских кораблей прибыли во Владивосток. Они нагружены военным снаряжением, ружьями и амуницией. Нам самим нужны корабли для подвоза пищи и сырья в Англию, но мы охотно даем их вам, желая послужить святому делу вашего освобождения. Мы, английские офицеры и солдаты, опытные в обращении с нашими орудиями, охотно явились научить наших русских братьев употреблению танков, аэропланов, ружей и пулеметов английской системы.
Обращаемся ко всем, кто хочет мира и восстановления прежних дружеских отношений с Англией, прийти и соединиться опять с нами. Придите к нам, братья! Приводите к нам обманувших вас комиссаров, а уж мы им покажем правду!
