— Вы дурачите меня, черт возьми! — грубо сказал Харденджер. — Вы выдумали эти историю…
— Сейчас я изложу вам факты. — У меня не было настроения умиротворять Харденджера. — Если я сказал бы о его невиновности, вы арестовали бы его?
Вы прекрасно знаете, что нет. Но вы это сделали и помогли выиграть время, потому что преступники прочтут об этом в вечерних газетах и решат, что мы на ложном пути.
— Теперь еще скажите, что Хартнелл с женой тоже жертвы шантажа, раздраженно сказал Харденджер.
— Что касается молотка, кусачек и грязи на мотороллере — да. Вы это знаете. А в остальном они виновны. Но никакой суд это никогда не докажет.
Муж втянул в шантаж жену, которая кричала и останавливала машину. Ничего в этом криминального и страшного нет. Он получит самое большее пару годиков по довольно несвязному обвинению в растрате, если военные власти начнут оказывать давление на суд и на обвинение, в чем я сомневаюсь. Но, опять же, его арест дает нам время: преступники, подсунувшие молоток и кусачки, тоже стремятся выиграть время. Они не знают, что мы согласились сами клюнуть на эту их приманку. Еще одно очко в нашу пользу.
Харденджер повернулся к Шефу:
— Вы знали, что Кэвел действовал за моей спиной, сэр?
Шеф нахмурился.
— Это несколько сильное определение, не правда ли, старший инспектор?
Что же касается моей осведомленности, черт бы все это побрал, то именно вы уговорили меня привлечь в это дело Кэвела. — Очень ловко повернул, надо признаться. — Согласен, он работает в высшей степени необычным способом.
Кстати, Кэвел, вспомнил. Откопали что–нибудь интересное о Макдональдс в Париже?
Я немного помолчал. Какое–то было странное безразличие в его вопросе, словно он думал о другом, более важном. В той же манере ответил и я:
— Все зависит от того, что вы считаете интересным, сэр. Могу с уверенностью назвать имя одного из замешанных в этом деле. Доктор Александр Макдональд. Уверен, что он крупный шпион, о каких только говорили последние пятнадцать лет. Или за большее время.
Это их изумило. А ведь, пожалуй, трудно найти еще двух таких людей, которые привыкли не удивляться. И тем не менее они были изумлены.
— О господи! — тихо воскликнул Харденджер и пошел вызывать по телефону полицейскую машину.
— Вы видели на улице полицейскую машину с передвижной походной аппаратурой? — спросил Шеф. Я кивнул.
— Мы поддерживаем постоянную связь с правительством и Скотланд–ярдом.
— Он достал из внутреннего кармана два напечатанных на машинке листка. Первый из них пришел два часа назад, второй — десять минут назад.
Быстро просмотрел их, и впервые в моей жизни мороз прошел по коже. Я почувствовал невольную дрожь и обрадовался, увидев Харденджера, возвращающегося с тремя бутылками виски из бара. Теперь я понимал, почему оба выглядели пришибленными, близкими к отчаянию, когда встретился с ними.
Стало ясно, что моя поездка в Париж явилась относительно неважной для них.
Первое, очень короткое, письмо было отправлено почти одновременно в Астер и в Ассошиэйтед Пресс. Несомненно, это был тот же самый витиеватый стиль: «Стены дома Антихриста еще стоят. Мои приказания игнорируются.
Ответственность на вас. Я вложил ампулу с вирусами в простое взрывающееся устройство, которое сработает в 3.45 пополудни в Лоу–Хамптоне, графство Нордфолк. Ветер западно–северо–западный. Если разрушение Мортона не начнется сегодня к полуночи, я разобью другую ампулу завтра. В центре города Лондона. Будет такая бойня, о которой мир никогда не слыхивал.
Выбирайте».
— Лоу–Хамптон — это деревня со ста пятьюдесятью жителями в четырех милях от моря, — сказал Шеф, — ссылка на ветер означает, что вирус распространится только на четырех милях суши и потом рассеется над морем.
Если ветер не переменится. Послание было получено в два сорок пять пополудни. Ближайшие полицейские машины помчались туда, все население приморской деревни эвакуировано на запад, — он осекся и посмотрел на стол перед собой. — Это плодородный фермерский район, где много скота и ферм.
Предполагаю, что все вывезти было невозможно. Произвели быстрые поиски бомбы в Лоу–Хамптоне, но это труднее, нежели отыскать иголку в стоге сена.
Ровно в три сорок пять сержант и два констебля услышали слабый взрыв и увидели дым и огонь, идущие из соломенной крыши заброшенного дома. Они бросились к машине. Можете представить, как они мчались оттуда.
У меня пересохло во рту. Я прополоскал его виски — полстакана одним глотком.
— В четыре двадцать бомбардировщик Королевского военно–воздушного флота, поднявшись в восточной Англии, — продолжал Шеф, — произвел разведывательный полет над этой местностью. Пилоту приказали не опускаться ниже десяти тысяч футов. Хотя наступал вечер и была плохая видимость, но самолет был оборудован современной аппаратурой для фотосъемок, которая дает результат при любых условиях. Сфотографирована вся местность — с высоты двух миль не очень долго снимать несколько квадратных миль территории. Через полчаса, закончив фотографирование, самолет приземлился.
В несколько минут проявили снимки. Их изучили эксперты. Этот вот второй лист описывает результаты.
Лист был меньше первого, в нем напечатано: «В окружности заданной территории над деревней Лоу–Хамптон и ее окрестностях не обнаружены признаки жизни, как и вокруг домов, строений и на полях. Дохлый скот около трех–четырех сотен. Три стада овец тоже, по всей видимости, дохлые.
Опознано семь трупов людей. Характерные позы людей и животных предполагают наступление смерти в конвульсиях. Детальный анализ продолжается».
Я прикончил вторую половину стакана виски еще одним глотком. С таким же успехом я мог бы выпить кока–колу и не почувствовать никакого действия.
— Что собирается делать правительство? — спросил я.
— Не знаю, — бесстрастно сказал Шеф. — Оно тоже не знает. Примет решение завтра вечером, к десяти часам. Теперь, после вашего сообщения, примет решение даже скорее. Это полностью меняет дело. Мы предполагали, что имеем дело с безумцем, но талантливым безумцем, однако, по всей видимости, здесь идет речь о коммунистическом заговоре, который хочет уничтожить мощное британское оружие. Не знаю, черт возьми! Бог его знает.
Кроме того, Кэвел, мы не представляем, насколько точна ваша информация.
— Существует только один путь уточнения, сэр, — сказал я, вставая, спросить у Макдональда. Кажется, полицейская машина уже здесь. Не поехать ли нам в гости поболтать?
Мы добрались до Мортона за восемь минут, но напрасно. У ворот на проходной нам сказали, что Макдональд вышел два часа назад. Спустя еще восемь минут мы затормозили у парадной двери его дома. Дом был темен и пуст. Миссис Турпин, экономка, не должна была отлучаться из дому на ночь.
