чтобы меня было бы легче переносить, – Жерому явно понравилась высказанная Джоном идея, и он разразился заливистым смехом. – Но может вы тогда объясните, что вот буквально только что произошло. Куда и зачем мы летали?
– Куда я и сама точно не скажу. Хотя могу дать координаты точки нашей высадки. Насчёт зачем, короткий ответ – передать привезённые тобой таблички нужным людям, но не буду тебя дразнить. Мы встречались с неким Рахмудом. Он в некотором роде наш связной в этом регионе. Мы платим ему деньги, чтобы он прятал передаваемые ему предметы в правильных местах: древних городах, где ещё не начались раскопки, в пещерах, а иногда и просто прямо перед палатками археологических экспедиций. Ещё его отец исполнял некоторые наши поручения, но его сын оказался намного талантливее и смог достичь особого положения.
– Так он тоже член братства?
– Нет, что ты. Он посредник. Он уверен, что мы какой-то мафиозный картель, работающий на ниве фальшивок. Надо отдать должное, он недалёк от истины. Ему кажется, что мы создаём фальшивки, прячем их, выжидаем некоторое время, а затем говорим нужным людям, где надо копать. Дальше всё просто: археологи находят наши подделки, фальшивки продаются на аукционах, а мы привозим новый хлам.
– Так те деньги?
– За то, чтобы он спрятал таблички в одном небольшом поселении, где через пару лет должна будет поработать итало-французская экспедиция.
– Так что, мне теперь предстоит не меньше двух лет ждать и ничего не делать?
– Тебе хотелось бы. На самом деле, ты ведь не думаешь, что для нормальной, я уж не говорю о хорошей, истории достаточно только одной части? Если твой наставник решит дальше её развивать, то тебе предстоит ещё много сделать, чтобы она не оказалась бы простым историческим анекдотом. Ну а учитывая её потенциальный размах, то, возможно, ты даже начнёшь жалеть, что у тебя было только два года.
– А если Тодор забросит её?
– Главное не расстраиваться, – Санчез пожала плечами. – Просто будут найдены три таблички со странными неподтверждёнными текстами. Их передадут в очередной заказник, где они будут пылиться, пока очередной складовщик не переделает их для нужд другой истории.
– Ну а как планирует поступить Ваш, месьё Морган, наставник, Вы сможете спросить у него самого. Когда увидитесь с ним, конечно же, – Жером уже поднял с земли свой рюкзак. – А теперь нам уже надо спешить. Мадам Санчез, мне тоже было приятно с Вами познакомиться и, если судьба одарит Вас счастьем посетить Экваториальную Африку, то я надеюсь, Вы порадуете своим визитом старика Жерома.
Санчез оценила столь привлекательную перспективу одним лишь фырканьем, чем только улучшила настроение Жерома. Он церемонно поклонился и направился к стойке регистрации. Джон, не зная, что сказать, ограничился угловатыми взмахами рукой. Санчез фыркнула ещё раз, но затем на её лицо вернулось серьёзное выражение
– Будьте осторожны, мистер Морган. Вы даже не представляете, в какой водоворот можете попасть, если не будете держаться за своего наставника.
Ошарашив Джона, она развернулась и направилась в кафе зоны ожидания. Из задумчивости его вывел громкий окрик Жерома.
После регистрации и посадки на самолёт Джон проявил столь полезный навык для члена братства и заснул во время предполётного инструктажа. Похоже, его организм уже адаптируется к требованиям братства. Разбудил его Жером, когда самолёт был на рулёжной дорожке в европейском аэропорту.
– Поздравляю, Вы проявили себя как мудрый человек, но боюсь, что экипаж не проявит особой радости, если Вы не прервётесь.
Очередное потрясение Джона ожидало уже в зоне прибытия франкфуртского аэропорта.
– Ну а здесь, месьё Морган, настала моя очередь попрощаться.
Джон уже перестал удивляться таким расставаниям.
– Теперь последует очередное объяснение, что мне делать дальше?
– Всё растёт и растёт, – Жером рассмеялся собственной шутке. – Да, я возвращаюсь домой, и обязательно передам привет от Вас нашему общему знакомому. Боюсь, что меня ждёт нелёгкий разговор дома, учитывая, что мне придётся много врать. Но, с другой стороны, я смогу проверить, насколько улучшились мои навыки в создании историй.
Джон не сразу понял, что речь шла о Когто племени бунси. Но затем у него в голове зародился один вопрос.
– Слушай, когда нас схватили бунси, ведь это ты позаботился, чтобы только мы им достались?
Жером рассмеялся.
– Братству повезло с Вами, месье Морган. Вы очень умный. Да, ночью я подговорил носильщиков сбежать, прихватив немного ваших вещей. Это было просто. Они и так зубами стучали от страха перед бунси. А тут я сказал, что умываю руки. Я довёл их до знакомой им тропы. Сказал, что сам направляюсь в другой город, и мы должны расстаться. Затем бегом через лес добежал до старика Филиппа и предупредил его о вашем приближении. Когда я отправился в обратный путь, он разыграл перед своим племенем спектакль и велел им найти вас, указав место нашей стоянки.
Джон только покачал головой.
– Там, – Жером вернулся к насущной ситуации и махнул в сторону пограничного контроля, – Вас уже ждут. Найдите человека с табличкой «мистер Рудеж». Он позаботится о Вас. Меня заверили, что это достойный человек, и он позаботится о продолжении Вашего обучения. Месье Михайлов должен будет присоединиться позже.
Несмотря на сон, Джон чувствовал себя слишком усталым, чтобы пытаться выразить своё мнение о его роли эстафетной палочки, и просто молча протянул свою руку. После крепкого и долгого рукопожатия он пошёл к очереди желающих попасть на землю Германии.
***
Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что Тодор поглощён оценкой качества покраски потолка. Его взгляд осматривал поверхность: квадратный сантиметр за квадратным сантиметром. Но суть вещей была такова, что изучение потолка было лишь следствием того, что он лежал на кровати, закинув руки за голову. Если бы его подняли и поставили бы у стены, то сосредоточием его интереса была бы противоположная стена.
На самом деле он проводил расчёты и пытался понять, сколько времени прошло с тех пор, как его подмастерье покинул этот дом. Для его плана жизненно важным был правильный момент времени. Если он сорвётся раньше времени, то вспугнёт свою добычу. А тогда без нарушения первого и по сути единственного запрета братства будет не обойтись. Тодор точно знал, как братство поступает со своими заблудшими овцами, и это не вызывало у него прилива энтузиазма.
С другой стороны, если он будет слишком медлительным, то в братстве сможет быть снова раздуто пламя паники. А тогда существование запрета, как и нарушение его перестанет иметь всякое значение. Тодор знал, что Родриго несклонен к излишней осторожности, и он должен вступить в игру в определённый и не сказать,
