доверять тому, чьё призвание – ложь? Что вообще они знают об истинных ресурсах братства?
Тодор решил не ждать, когда в очередной раз прозвучит само собой разумеющийся вопрос.
– Я понимаю, что у Вас всё равно мало причин доверять мне. И, к моему сожалению, я действительно мало что могу сделать, чтобы доказать истинность своих слов. Вот единственное, что я могу сделать в сложившейся ситуации.
С этими словами он протянул Докинзу сложенный листок бумаги.
– И что же это?
– Доказательство того, что я не прошу отпустить меня, а только хочу сменить клетку на длинный поводок.
Ричард быстро понял намёк и выхватил бумажку. Через мгновение он внимательно изучал её содержание, как будто боясь, что она в любой момент может самовозгореться, и тогда только в его памяти сохранится её содержание.
– И что это за имя?
– Неважно, как долго ты состоишь в братстве и насколько предан ему. Всегда остаётся ниточка, которая связывает тебя с твоим прошлым. Теперь эта ниточка в ваших руках. Сразу подскажу проверить её счета. Если воспользуетесь последовательностью Фибоначчи для некоторых входящих сумм и простыми числами для дат платежей, то, уверен, увидите некоторую закономерность, которая должна убедить Вас поверить если не в мою историю, то хотя бы в моё искреннее желание остановить Родриго Клеменсо любой ценой. А для этого я должен покинуть Ваш гостеприимный дом.
Докинз только кивнул и, не попрощавшись, вышел из комнаты.
На этот раз Тодор решил не скрывать своего нетерпения. И после того, как в двери щёлкнул замок, начал ходить от одной стены к другой. Теперь он высчитывал сколько времени понадобится хозяевам особняка, чтобы проверить полученную информацию. Для простой проверки получалось, что им бы хватило и часу. Но вряд ли ему стоит надеяться на такое чудо. С другой стороны, если решат полностью распутывать офшорный клубок, на который он им указал, и будут пытаться сразу найти в нём больше, чем он им сказал, то тут счёт может пойти и на недели. Этого надо было избежать любой ценой.
Чёрт, ему уже кажется, что прошла не одна вечность. И почему на полу ещё не видно, как он начал растаптывать бетонный пол? Где же Докинз? Ему должны докладывать, что пленник ведёт себя нервно. Хотя разве можно было бы обвинить его в желании немного поиздеваться над противником, борьба с которым длится уже столько лет?
Новый щелчок в двери прозвучал для Тодора как ангельский гимн. Теперь всё станет ясно. Либо он рискнул и сорвал куш. Либо его гонка на перегонки с миром завершится фиаско, и он сможет расслабиться и наблюдать как знакомый ему порядок летит к чертям.
– Мы проверили Вашу информацию и, не буду этого скрывать, она подтвердилась.
– Так теперь Вы мне хоть в чём-то верите?
– В чём-то? Определённо, да. Только вполне очевидно, что я не могу так просто отпустить Вас.
– Готов выслушать Ваши пожелания, – Тодор кивнул с готовностью прилежного ученика, вызванного к доске.
– Вряд ли Вы согласитесь полностью остановить свою деятельность в некоторых сферах. А если и согласитесь, в это я уже не поверю. Так что для начала Баденские соглашения должны быть восстановлены в полном объёме.
Тодор кивнул.
– Затем уже я хотел бы услышать, что Вы можете предложить.
– Полная заморозка наших научных проектов на два года.
– На пять лет.
– Боюсь, что всё-таки два года. Больше Вам и не нужно. За это время вы успеете основательно подготовиться к нашей дальнейшей деятельности, и нам потребуется не одно десятилетие, чтобы вернуться к статус-кво. А пять лет могут даже навредить Вам. К концу этого срока вы можете стать слишком расслабленными.
– Хорошо, два года. За это время никаких научных статей, исследований или грантов от братства.
– Конечно, за исключением того, что Вы не считаете наукой.
– Как хотите. Если Ваши собратья будут писать доклады на темы астрологии, я буду только рад этому.
– Затем я предоставлю информацию о не менее двухстах собратьях, занимающихся научной деятельностью. Сотня из Европы и столько же по ту сторону Атлантики. Взамен, правда, я потребую Ваше честное слово, что они не подвергнутся гонениям с Вашей стороны и то, что справедливо заслужили в мире науки, останется при них.
– Мы примем блудных братьев назад. Но я ещё хочу услышать о расширении предоставляемой информации по Баденскому договору.
– Нет, тут я хотел бы выслушать Ваши требования. Насколько больше Вы хотите получать данных?
– Допустим на порядок. Спустя два года братство должно будет предоставлять нам информацию как минимум о сотне научных работах, за которыми стоит братство и о тысяче статей, написанных под вашу диктовку.
– Уменьшите цифры в два раза, и мы договоримся. В противном случае боюсь Вас разочаровать в вопросе объёма наших научных работ. Не каждый год мы сможем собрать столько информации.
– Тогда договорились.
– Почти. Я хочу попросить Вас о небольшой услуге.
Поза Докинза стала более напряжённой, но он кивнул в знак того, чтобы собеседник продолжал.
– Взамен Вы должен полностью отказаться от поддержки мистера Клеменсо. С какой бы незначительной на Ваш взгляд просьбой он бы не обратился к Вам, Вы должны будете ему отказать. Если мы узнаем, что Вы согласились ответить на его просьбу порекомендовать ресторан в сити, то наша договорённость будет расторгнута. И да, братство пожертвует мной без колебаний.
– Должно быть неприятно находиться в таком положении?
– Я сам выбрал свою судьбу. Так Вы согласны принять наши условия?
– Конечно. Мистер Клеменсо, безусловно, приятный и в чём-то полезный человек, но различие наших с ним целей было очевидно с момента первой встречи. Так что в любом случае, это неизбежно бы произошло. Напоследок, я надеюсь, мне не надо поднимать вопрос о Ваших полномочиях заключать сделки такого рода?
– Не надо. В течение трёх дней Вы получите письменный договор, подписанный с нашей стороны. А информацию о учёных я предоставлю сразу же после моего освобождения.
– Должен признать с Вами очень приятно иметь дело. Жаль только, что Вы находитесь не на той стороне. Но я надеюсь, что Вы примете моё приглашения посетить мой дом после того, как Вы разберётесь с кризисом, вызванным мистером Клеменсо. Я обещаю угостить Вас прекраснейшим виски. Лучшим, который только можно попробовать на островах.
Тодор лишь, радостно улыбаясь, кивнул.
***
Казалось, было бы соответствующим ситуации, если бы Тодор попал в водоворот событий сразу после того, как за Докинзом закрылась дверь. Но действительность оказалась более обыденной и по большей части профессиональной. Спустя некоторое время к нему в дверь постучались, и человек без
