Граммов, может двести, я отдал своей кровищи, вот так, за здорово живешь и без надежды на талоны для калорийного питания. После этой высокогуманной акции, морщась и стоная слез со стола, перевязал себе руку. С перевязанной рукой и страдальческим выражением на лице, стал пытаться достать пули и вычерпывать кровь из легких…
Но до конца в одиночку работать мне не пришлось. Приехала большая бригада врачей-арабов. Оказывается, пока мы тряслись с группой бунтовщиков по проселочной дороге, старик успел вызвать своих врачей. Однако сразу приехать они не успели, что-то в дороге их задержало.
Прибывшая группа, вплотную занялась своим раненным, а я уже более-менее внимательно смог осмотреть Рысака. Осматривал, пальпировал его путем ощупывания пальцами вероятные места переломов и других поражений. Голова вроде цела, кости тазобедренных суставов, переломов не прощупывается. Так голень и лучевая кость, явные переломы…
Пока пальцы бегают по телу Рысака, все время краем уха, прислушиваюсь к интонациям и звукам доносящимся с того места где арабы колдуют над своим пареньком. Мне было интересно их мнение, как-никак, коллеги. Насколько совместимы полученные ранения с жизнью? Поэтому, краем глаза я посматривал в их сторону и прислушивался к негромкому говорку. Пока меня из той комнаты не выгнали, можно было и поприсутствовать.
Осмотр Рысака меня озадачил. Ничего на первый, поверхностны взгляд у него нет. Сломаны рука и нога. Судя по всему сотрясение мозга. И очень грязный. Кровь на лице, вперемешку с грязью, стала подсыхать и очень своеобразно стягивать кожу. Углы губ поползли, один вверх, а другой вниз. С одной стороны полуоткрытого рта обнажились зубы. С другой приоткрылся глаз. Получилась жуткая, устрашающая маска. Если бы мы были в Африке, то такой маской не грех бы было украсить хижину вождя. Пусть смотрит. Пугается — любуясь. Чего не сделаешь из любви к прекрасному и для постижения великого?
По восклицаниям своих коллег я понял, что если Аллах смилостивится, то паренек жить будет.
Представил только на мгновение и тут же засомневался, что если в той стране, откуда я на время убыл, вернется престиж и уважение к медикам, тогда вернется и радость от обладания научными степенями. Вот у меня уже начало материала на диссертацию имеется. Название я еще не придумал, но уж какую-нибудь околонаучную заумь, всегда можно будет состряпать…
Однако пора плотнее заниматься Рысаком. Знаками показал, чтобы Рысака из комнаты, где шла сложная операция вынесли.
* * *
В затемненном углу двора я видел старое приспособления для поилки скота. Мне туда Рысака вынесли и прямо в воду положили. В этом длинном, выдолбленном из целого куска камня корыте, мыть его пришлось довольно долго. Сперва он отмокал, после пришел в себя, ругался. Ему казалось кричал, а на самом деле, еле шевелил губами. Когда я его из воды достал. Тут же пришлось прополоскать его грязное барахлишко. Здесь же на камнях двора, разложил на просушку.
Всеми этими манипуляциями и банно-прачечными работами пришлось заниматься под насмешливыми взглядами вооруженных арабов. Они что-то обидное выкрикивали в нашу сторону, но на их счастье, я не знаю арабского, а-то бы, я им показал насколько они неправы… Своей дутой смелостью, я хоть как-то пытался себя успокоить.
С другой стороны, я прекрасно понимал, что если бы старик только бровями повел в мою сторону, его воины нас с Рысаком, в клочья бы порвали. По их зверским рожам было видно, что недавно окончившийся бой, не удовлетворил их жажду крови. Они еще ею не насытились и от того, чувствовали себя голодными и злыми. Тем более, что перед носом безоружного, всегда проще подергать затвором автомата, нежели чем у вооруженного.
— Он… Эта собака, уже сдохла? — на ломаном английском языке спросил меня один из подошедших босоногих арабов.
— Да, — говорю. — Осталось его только перевязать. Отмыть от крови твоего брата, которая натекла на него, пока он лежал внизу и можно будет хоронить.
— Зачем перевязывать? — он был очень удивлен услышав про кровь его брата.
— У нас обычай такой. Перед смертью привести человека в порядок, чтобы он перед нашим богом предстал чистым и с завязанными ранами.
— Ладно, занимайся, — показываю свою значимость, якобы разрешил он мне и в недоумении отошел рассказать своим бандитам о том, что услышал от меня.
Осмотрев пришедшего в сознание, отмытого и очищенного от грязи Рысака, стал колдовать над ранее обнаруженными у него переломы правых руки и ноги. Еще раз более детально прощупав и пропальпировав его, к радости убедился, что других травм и скрытых ранений нет. Судя по всему чувствовал он себя не очень хорошо. Его сильно рвало, тошнило. Но на рвоту, якобы умершего врага босоногое, задорное мусульманское воинство, внимание не обратило. Рысак, когда я стал колдовать над его переломами, опять потерял сознание.
Пришлось из подручных материалов делать что-то на подобие каркаса или шины, складывать сломанные кости и фиксировать их неподвижно, при помощи разных тряпок, проволочек, кусков какой-то пластмассы. После обмазывать это странное, громоздкое сооружение жирной, липкой глиной. Конечно, если бы был гипс, можно было обойтись и без нее, но к сожалению там его не было.
— Э, зачем глиной мажешь, — опять спросил неугомонный араб.
— Чтобы глина засохла, а у него руки и ноги, с той стороны которой он будет стоять к богу, не гнулись, — охотно пояснил я ему. — Наш бог любит, чтобы к нему приходили прямыми.
Я старался, как можно быстрее закончить работу, но не успел. Видно весть о том, что эта семья хорошо пограбила беззащитных иностранных наемников, дошла до противоборствующей группировки. Я бы и внимания не обратил на клацанье затворов и беготню по двору. Но любопытный араб, который буквально только что, стоял у меня над душой, довольно грубо толкнул меня в спину и махнув рукой, закричал чтобы я уходил. Подбежав вместе с другими к воротам, за которыми стояли непрошеные гости они, стали ругаться со стоящими за ними людьми, лиц которых я не видел, но их присутствие ощущалось достаточно отчетливо.
Они что-то друг другу кричали, а мне пришлось домазывать голого Рысака уже под пулями. Мазал и думал, думал и мазал.
Вот ведь дикари ненормальные. Уже расшифровали структуру двойной спирали ДНК, а переломы приходится фиксировать щепочками и обмазывать глиной… Это ж сколько она будет сохнуть?
