— Ступоходами. Время есть. Может, встретим по дороге что-нибудь интересное…
По дороге их сопровождало неиссякаемое разнообразие форм монументальных украшений надпанцирных наледей, но вряд ли Мстислав относил к понятию «интересное» именно это.
Ближе к воронке Кратера — меньше хаотических нагромождений крупных глыб, больше наледей и участков, усыпанных щебнеобразным крошевом; «Казарангу» стало легче передвигаться. Казалось, драккар давно идет под уклон. Однако истинный уклон, когда он действительно начался, не преминул заявить о себе резким снижением освещенности льда, сгущением теней и наконец их полным слиянием с разлившимся до самого горизонта морем тьмы. Судя по автокарте, до обрыва в кальдеру оставалось более километра, но машину пришлось остановить.
— Ближе нельзя?
— Можно. С фарами. А надо ли?…
Минуту молчали.
— Да, — подумал вслух Бакулин, — не надо… Могут быть осыпи.
— Мстислав, как думаешь… с какой стати возникла здесь эта веселенькая пропастишка?
— Кратер? Бери шире. Спроси, с какой стати возникла здесь Ледовая Плешь?
— На этот вопрос пока ни один селенолог не знает ответа.
— Что верно, то верно. Когда они там подсчитали, сколько энергии надо, чтобы содрать с Оберона и утащить куда-то к чертовой бабушке сегмент ледяного панциря величиной с Ледовую Плешь, руками развели.
— Это мог быть взрыв упавшего астероида.
— Взрывом такой мощности Оберон развалило бы на куски.
— Ну… не один взрыв — несколько.
— В любом случае поверхность планетоида за пределами Ледовой Плеши была бы завалена горами обломков. Куда подевался обломочный материал? Куда вообще подевались содранные с Оберона миллиарды тонн грязного льда?
— Н-да…
— Меф, у нас из-под носа, можно сказать, кусок луны украли. Событие серьезное. Даже в масштабах Солнечной Системы. А мы с уважением смотрим в какую-то яму.
— В какую-то! Тридцать километров в диаметре, глубина — без малого десять.
— Все равно, Меф, по сравнению с Ледовой Плешью даже пропасть такого масштаба — жалкая яма.
— Тогда почему тебя тянет к этому Кратеру? — удивился он.
— Потому что здесь нет другого.
В иное время он принял бы ответ товарища за неплохую шутку.
— Значит, так, — проговорил Мстислав. — Поднимаемся на восемьдесят метров и идем по диаметру. Сбрасываем АИСТа, ждем результата и проводим видеозапись освещенного АИСТом центра кальдеры.
С высоты планетарный провал еще больше напоминал застывшую в колоссальном разливе черную воду. Мстислав поделился предчувствием:
— Подкоркой чую: в этой яме — ключ к тайнам Ледовой Плеши.
Сверкающий в солнечных лучах граненый снаряд, странно похожий на штурманский карандаш в металлическом корпусе, отделился от катера и, подчиняясь законам баллистики в слабом поле тяготения, долго держался рядом с машиной. Неестественно долго. На первых порах мизерное ускорение свободного падения не могло сообщить снаряду заметной вертикальной скорости, и все это выглядело как орбитальный ход параллельными курсами. Затем «карандаш», словно вспомнив о собственном весе, пошел на снижение, медленно сокращаясь в размерах на фоне бархатно-черного логова тьмы, и в какой-то момент стал похож на золотистый продолговатый кристалл. Внезапно «кристалл» превратился в ярко блистающую четырехлучевую звезду и только где-то у самой границы невидимо пронизанного солнцем пространства полностью уже развернулся диском рефлектора, и через секунду после бакулинского «Э-эх, красиво идет!..» — золотой диск наискось вошел в тень Кратера, как в черную воду, и мгновенно пропал в темноте.
— Вспышка сработает — отснимем уникальный фильм, — сказал Бакулин. — Объявляю конкурс на лучшее название.
— «Погреб дьявола». Все равно, кроме тебя, смотреть твой фильм никто не придет. Дно мы уже локаторами видели.
— Видеть — мало. Надо понять, что видишь.
— Вот именно.
— Меф, сколько там осталось до центра?
— Собственно, мы уже в центре. — Он взглянул на экранчик лидара, где медленно таял на темном фоне вишнево-красный кругляк улетающего в сверхпропасть АИСТа. Открыл было рот, чтобы спросить, в каком флаинг-режиме Бакулин думает делать видеозапись, и чуть не вылетел из ложемента — сумасшедшим рывком оборвало крепление левого плечевого ремня.
Впечатление было такое, будто драккар налетел на прозрачную стену, и она, отшвырнув машину, разрядила в днище ярко-зеленую молнию. Потом он, конечно, сообразил, что это было только впечатление, и заподозрил, что драккар обстреляли. Обстреляли из Кратера. Удивительно похоже на лучевой залп. Удар был тяжелый: слепящая вспышка, машину рвануло вправо, в шлемофоне короткое «шварк!» — и сильнейшим инерционным ударом в левый висок, в плечо, в левое подреберье. Полуоглушенный, не видя ничего, кроме стремительной смены радужных пятен, он интуитивно чувствовал кувырки машины в пространстве. Цветные фантомы перед глазами и вращение «Казаранга» спутали у него в голове все в один ком, а в середине кома иглой торчала совершенно паническая мысль: «Форсаж!» Непонятно, как сумел сдержать себя, но едва только вернулись нормальные зрительные ощущения и в глазах вместо ярких фантомов появилась бесцветная звездно-черная круговерть, он мгновенно слился с машиной, не собираясь уступать стреляющей пропасти и доли секунды. Маневр, форсаж. Солнце прямо по курсу, очень жесткая перегрузка. Дальше от предательского провала, дальше и выше — высоко-высоко над ледяными ростками застывших фонтанов, над освещенным краем кальдеры. Зеленоватый клык ущербного Урана в старческой десне горизонта; глаза на лоб, когда увидел в зеркале, что ложемент командира пуст; парализующий ужас, когда обнаружилось, что Бакулина вообще нет в кабине. Пока мозг устанавливал логическую связь между оборванной защелкой-фиксатором и распахнутым люком, мышцы сами уже инстинктивно втянули драккар в форсированный «брэйк» с разворотом.
Нервное напряжение передалась машине рывками тяги флаинг-моторов. Не помнил, как вернулся в центральную зону Кратера и в каком режиме утюжил ее, торопливо обшаривая локаторами темноту. Поймал лидаром далекое вишнево-красное пятнышко АИСТа, все еще не достигшего дна проклятой сверхпропасти, притормозил, оглядывая пространство. Чуть не плача:
— Мстислав!.. Где ты, Мстислав?!
За это время десантник не мог погрузиться в пропасть слишком уж глубоко. Не успел даже, всего вероятнее, пересечь освещенное солнцем надкратерное пространство и коснуться провальной тени…
— Мстислав, отзовись!!!
