— Эта женщина, которую мы все так мало знаем, которая теперь почти не проявляет себя, каковы ее действительные планы?
Мичман заговорил страстно:
— Берлин или Петроград? Другого решения вопроса нет! Господствующая в целом мире германская империя и наше общество, господствующее над германской империей! Это сокращение пути к владычеству над миром, через замену Мурман-Памира — Калэ-Багдадом. Чисто эгоистическое решение вопроса! Забыта национальная идея! Мы же хотим владычествовать над миром через русскую государственность. Более трудный путь, потому что, кроме захвата власти в России, придется выдерживать международный спор. Но что же? Аэроплан с ядом два икс проложит нам дорогу не только к Берлину, но и к Лондону!
Файну начинало казаться, что он говорит с сумасшедшим.
Он сказал:
— А в сущности этот яд? Знаете, сведения из Памира так сбивчивы. Мы так мало о нем знаем. В частности мне за время моей работы в обществе даже не пришлось серьезно поговорить о нем.
— О яде два икс? Несерьезно? Да что вы, голубчик! Прошлогодних опытов более чем достаточно! Взрывчатое вещество, действующее химически потоком в заданном направлении. Прежде всего: растворенная скала и снесенное с двадцатисаженной высоты дерево. Потом в сплошном камне над пропастью яд в течение 15 минут прорыл ровное отверстие два аршина в диаметре, свыше сорока саженей глубины. Опыты производили такое впечатление на туземцев, что три аула исполняют малейшие веления химика, охраняют его на пространстве целой долины, опыты производятся в большом масштабе…
— …Вопрос не за действием самого яда. Вопрос за применением его в культурной обстановке и за охраной его от посторонних. Вы знаете, что в июне в Кремле наши люди будут производить малярные и штукатурные работы. Люди, может быть, и не подозревающие о действии краски, ими употребляемой. Но стены кремлевского дворца будут покрыты слоями яда. В назначенный час по электрическому разряду начнется действие яда. Дворец в три минуты развалится, растворится в воздухе в виде газового фонтана, выстрел в воздух, как пепел Гришки Отрепьева, только немножко грандиознее — не правда ли?
…Сразу же по индукции растворятся здания некоторых советских учреждений, в которых стены также будут штукатурены с примесью два икс. Из укрытого убежища, огражденного выжженным кольцом, мы издаем приказ о непоявлении на улицах. Нарушение карается струей яда в целые кварталы. Потом вызываются нужные люди, преданные монархисты, создается правительство, вызывается государь. Манифест. Мы все время в тени. Свое негласное правительство. Мы охраняем монархию на всех ее шагах, но не открываем ей секрета. Провинция подчиняется обычным путем: пушкой и пулеметом. Только в критических для монархии случаях мы вмешиваемся с применением яда.
— Ах, все это я знаю, знаю — говорил Файн.
— А способ Шейделя, ближайшего помощника Берендеева? Водный способ! Удобным пунктом для атаки является, например, Киль. Ядовая мина разрастается у берега и растворяет поверхность рейда. Флот пропадает бесследно. Сносит гавань. Потом ультиматум миру. Несколько новых экспериментов. Без сомнения подчинение. Мировая лига государств под главенством русской монархии. Охрана порядка по всем мире. Гуманное правление!
…Замкнется каста посвященных. Своя агентура. Химические опыты ученых всего мира под контролем. Цель: власть мудрых. Все разгильдяи, лентяи, нищие работают. Совет профессоров и инженеров. Во всем мире нет ни войн, ни конкуренции.
— Вот именно, — думал Файн. Только чуть-чуть не так.
То же при помощи яда, не менее мощного, проникающего все поры и трещины капиталистического мира, при помощи мирового пролетариата.
Земля лопская…
Снова неумолчный частый топ оленьих копыт в ушах, шорох о снег, скользящие тени по снегу, чуть выплывающие контуры ледяных пиков вдали, двухчасовое солнце.
— Вот и уезжаю!
Рога оленя перевязаны зелеными ленточками. С большим ящиком, привязанным в санях, с адресами и именами всех московских участников Мурман-Памира в блокноте, Файн не заезжая в Мурманск, летел прямо на советскую сторону. Начались уже леса. Тяжелые лапы елей смыкались порою над головой остроконечной кровлей. Вечером остановились у лопарского зимнего погоста: десяток низеньких закоптелых туп. Из одной вышел старик лопарь.
— Страннику дал — на промысле в десять раз взял!
Старик, мешая русские слова с лопарскими, приглашал Файна в тупу. Решил заночевать. В тякуве (род камина) на тлеющих углях бурлила какая-то жидкость, наполняя комнатку томительным запахом оленьего жира. Все, казалось, было пропитано этим жиром: он ощущался на языке, на пальцах, на шкурах.
Глаза Файна смыкались. Совершенно непьющему человеку за последние дни приходилось все время поддерживать себя на морозе спиртом. Он лежал в этой жирной духоте, испытывая странное томление. Вертел в руках что-то резное, из кости.
Гобдас, собрание фигур. Солнце и ветер, земля и море, четыре страны света. Но среди фигур с удивлением Файн разбирал грубые подобия англичанина, солдата, чиновника, людей в косоворотках. Старик, оказывается, сам занимался выделыванием гобдасов. И, не оставаясь узким ремесленником, приносил в старинные представления о мире некоторые черты происходящих событий.
Теперь старик сидел перед огнем, вырезывая что-то и бормоча себе под нос, полунапевая, на смешанном языке — лопарском, и русском, порою хитро взглядывая в сторону гостя.
Дремота пригибала голову Файна к шкурам. Но бормотание лопаря было так интересно, что против своей воли Файн прислушивался.
Между незнакомыми звуками лопарской речи он улавливал русские и начинал схватывать постепенно связь между ними.
…Скачет, скачет Арома-Телле, горный дух, охотится. Ростом десять старых сосен, собаки каждая с быка величиною. Гонится за оленем. Олень бел, голова черная, золотые рога.
…Скачет уже много веков, да никто из русских людей и из лопарских никогда его не видит. А кто увидит, глохнет и помирает.
…Вот он бросил первую звезду в оленя. Слышу: земля трясется, горы расселись, выбрасывают огонь. Озера иссякнут, море оскудеет, высохнет.
…Стой! Не шелохнись! Уже он вторую звезду бросает. Хватила она в лоб оленя. Горе! Огонь охватывает всю землю, горы кипят как вода, на месте моря стали другие горы и горят как факелы.
…Вдруг вонзил Арома-Телле в сердце оленя нож. Звезды разом попадали. Луна потухла. Солнце утонуло. Старики сказывают: конец свету.
…Выдь на Мончь-тундру, на норвежскую сторону, на Трифонову вараку. Только станет восходить солнце, слушай: заговорят все камни.
