А уже на следующее утро пациентку переодели в длинную, с веселенькими цветочками, распашонку, уложили на на каталку и повезли в операционную.
В лицо ударил яркий свет лампы, глуховатый голос распорядился: — Считайте до десяти.
Она начала счет и, уплывая в сумрак, успела подумать: «Так просто?»
«…А самые ревностные праведники — завязавшие алкоголики и ушедшие на покой проститутки». — Истина грубая, но справедливая»… — Задумавшись Михаил Степанович даже не заметил, что произнес это вслух. Он сидел в любимом кресле, возле камина, почесывая ухо лежащего у ног пса, и размышлял разворошил догорающий угли.
— Вроде не соврал, когда рассказывал о причинах своей помощи, да только и правды всей не сказал. — Добавил старик.
Внезапно пес насторожил уши, внимательно глянул на сидящего у огня хозяина. Коротко гавкнул.
«Никак едет кто?», — Михаил Степанович легко поднялся, выглянул в окно. По дороге, едва пробивая мощным бампером снежные наносы, полз громадный, похожий на лакированного жука, лимузин. За ним плелся антрацитовый «Геленваген».
«Он то здесь что забыл? — искренне удивился хозяин, рассмотрев нули на номере статусного авто. Машина принадлежала одному из крупнейших предпринимателей, а по совместительству еще и главе всего региона.
Губернатор вел жизнь светскую, разъезжал больше по брифингам, премьерам, тусовкам, и оказаться в затерянном среди леса уголке не мог по определению. «Алюминиевый папа», как за глаза окрестили ушлого бизнесмена злые языки, на княжении сидел крепко. Московские власти рассудили: лучше прогнозируемый и вменяемый «щипач», чем нахальный, непредсказуемый новичок, жрущий в три горла. А потому на мелкие шалости «Губера» с законом смотрели сквозь пальцы. Полпред президента, тоже особенно не обижался. Доход от участия в парочке хлебных проектов «папы» примирил его с хозяином как нельзя лучше.
Будь нужна «папе» обычная консультация, что маловероятно, он назначил бы встречу на нейтральной территории и, всяко, сделал это не лично, а через одного из многочисленных референтов.
Михаил Степан нажал кнопку сигнализации, отворяя ворота, неспешно спустился по ступеням.
Машина влиятельного лица вальяжно вползла во двор. Крепыш из охраны внимательно оглядел окрестности, приоткрыл тяжелую, дверь бронированного «Мерседеса», замер.
«Ага, спасет тебя эта жестянка», — отстранено усмехнулся Михаил Степанович, невольно припомнив недавний случай с «папиным» коллегой, неплохим артистом, влезшим по глупости не в свои сани, а вскорости угодивший в ДТП с летальным исходом на ровной и пустой трассе.
Глава региона неторопливо выбрался из авто, и видя, что хоозяин не спешит навстречу, двинулся к стоящему у ворот пенсионеру.
— Здравствуй, Михаил Степанович, — первым поприветствовал гость хозяина.
— Здрав будь, боярин, — цепляя привычную маску кондового, слегка не от мира сего, старца, которую он успешно применял для внешнего пользования, склонился в поклоне Михаил Степанович.
— Да что ты, право, — разве что не смутился Виктор Петрович, как звали в миру алюминиевого короля. Ощерился в голливудской улыбке, демонстрируя ровный ряд искусственных зубов. (Свои, как точно знал Михаил Степанович, тот потерял еще в застойные советские времена, когда, будучи обычным хозяйственником, загремел на казенный кошт, «попутав» вагон с рубероидом).
— Мы, к сожалению, раньше не встречались, — начал исполнение обязательной программы Губернатор, — но слышал я о тебе много. Извини, что тыкаю, но мы ведь почти ровесники, — невзначай обозначил он знание возраста собеседника.
Фраза заставила насторожиться: «Не прост ты, парень. Ох, не прост». — Михаил Степанович захихикал, продолжая «исполнять номер», отмахнулся: — Разве в возрасте дело? Ты в силе, на виду, тебе сам Господь велел молодиться, а я пенсионер, отставник, одно слово — старая перечница. Куда мне форсить?
— Извини, что без приглашения… В дом не прошусь, в кабинете насиделся, а тут у тебя хорошо, тихо, кислород опять же. — Прогуляемся? — Посчитав, что обязательная программа откатана, губернатор перешел к цели визита.
— Дело у меня небольшое, но чрезвычайно интересное, — негромко произнес «Папа». — Тебе ведь мой референт уже звонил…
— Ах, это… Так он больше намеками. Я и запамятовал. — Дед шумно высморкался, вытер бороду рукавицей. — Дела все. То дров нарубить, то спину ломит. Радикулит проклятый замучал. Так чему обязан? — отыграл свою реплику хозяин, когда они удалились от машин на приличное расстояние.
— Ох, брось ты на себя наговривать, Михаил Степанович. Вот странно, кого ни спрошу: «Чем наш пенсионер занимался?» Никто толком не отвечает. А я ведь не на рынке спрашивал, — отвлекся на миг Виктор Петрович, давая понять, что прибедняться не проскочит, продолжил: Госимущество выставляет не продажу акции одного завода. Небольшой, скорее, даже совсем небольшой, заводик, а вот, как ты, всем нужный оказался. Одна загвоздка, лицензированный заводик. А лицензию ту ох как непросто получить. А вот твой фонд, я уж не знаю, почему, но имеет право с такими предприятиями работать.
Вот потому есть у меня к тебе выгодное предложение — его купить. Конечно будет аукцион, но купишь ты. Это мы обеспечим. И денег на покупку дадим. Только с одним условием. — Губернатор, хотя всеми силами старался не показывать волнения, не сдержался, закашлялся.
— Что за условие? — помог Михаил Степанович.
Через полгодика ты акции нам продашь. Вдвое за них заплатим.
— Только–то.
— А что еще? — Теперь пришел черед изобразить удивление губернатору. — Завод эти полгода твой будет, ничей больше. Управленцами я тебе помогу, с налогообложением посодействую… Заказов от области подкину. Все продумано. Ни одна сволочь не подкопается. Ни КРУ, ни Степашинские крючкотворы. Дело чистое. А?
— Кто заказчик? — коротко уронил Михаил Степанович, начавший догадываться, откуда дует ветер. — Пожалуйста, только не говори о своем интересе… А то, я ведь могу решить, что издеваешься.
«Губер» прижал губу. Мелькнула в глубине пятнистых глазах тень опаски.
— Не подумай, не эти… Наши граждане. Чистые. У них интерес… — нехотя обронил он после долгой паузы.
«Тоже мне, бином Ньютона. — Усмехнулся в душе Михаил Степанович, однако, предположение озвучивать не стал. Еще во время первой, разведочной, беседы с лощеным помощником Самого, возникло нехорошее предчувствие. Поэтому сказал не то, что думал: — Ха — арошее дело. Но почему я? Иль в городе больше людей нет?
— Михаил Степанович, ну что ты опять? — Губернатор катнул желваками, сдерживая себя, но пояснил предельно вежливо. — Тебя выбрали, потому, что знают. Вам в Москве не откажут? Еще и рады будут, что человек ожил, чем–то занялся. Вы мне поможете, я вам. А те деньги, что вам дадут, так это такая мелочь супротив прибыли.
