— Не заставляйте меня нарушать законы человеколюбия. Негры понесут вас до Фритауна, — повторил Андре.
— Ну хорошо, согласна, только с одним условием.
— Вот так-так! — прогудел жандарм на ухо парижанину. — Она еще и условия ставит!
— Тс-с!.. Молчите и не бойтесь. Наш патрон очень вежливый человек, но вертеть собой не даст никому.
— Сударыня, я сделаю все, что только могу, — заверил Андре. — Говорите же, чего вы желаете.
— Сходите со мной во французское консульство.
— К вашим услугам.
«Ах, какая это прелесть — хорошо воспитанный человек!» — мысленно воскликнул Фрике.
— И пусть с Вами пойдет господин Виктор Гюйон… и мой муж.
— Я не могу им этого приказать как начальник экспедиции, но могу попросить как друг. Что скажете, Фрике? И вы, Барбантон?
— Я охотно провожу вас, сударыня, — отвечал молодой человек, — хотя бы для того, чтобы предохранить от какого-нибудь нового приключения.
Жандарм все время открывал рот, но не мог произнести ни одного слова.
— Гм!.. Кхе!.. Кхе!.. — только и вылетало из его уст, что было и неблагозвучно и невразумительно.
— Благодарю, господин Гюйон, — продолжала дама. — В последний раз я была с вами довольно груба.
— Пожалуйста, не будем об этом говорить!
— Напротив, сударыня, об этом мы и будем говорить — и ни о чем больше! — загремел вдруг жандарм командирским голосом. — Черт бы вас подрал! Это очень мило — сначала смертельно оскорбить, а потом к нам же нагрянуть, в эту сельскую местность, смущать наш покой!..
— Сельская местность!.. Ах, как удачно сказано! — не удержался и, едва сдерживая смех, заметил вполголоса Фрике.
— Наконец, позвольте спросить: что вы тут делали на дереве вместо того, чтоб скучать у себя дома?
— Вас отыскивала, — кротко ответила героиня драки в табачной лавке на улице Лафайет.
Ответ и тон, которым он был дан, выбили старого солдата из седла.
— Что касается лавки, то не беспокойтесь: я оставила ее под присмотром вполне благонадежного человека.
— Очень мне нужна ваша лавка! — бросил старый солдат с самым неподдельным презрением. — Я туда не вернусь, можете делать с ней что хотите. Но за каким чертом я вам так нужен, что понадобилось совершать варварское нашествие на здешние земли?
— Мне необходима ваша подпись… у консула при двух свидетелях.
— Для чего?
— Довольно, Барбантон, — ласково, но твердо вмешался Андре. — Теперь не время обсуждать все это. Даме необходим покой. Не волнуйте ее.
— Благодарю, господин Гюйон, — продолжала дама.
— Ладно, господин Андре. Повинуюсь.
— Спасибо, дорогой друг.
Тем временем негры соорудили носилки, связали лианами палки и колья и мягко устлали их ветками и листьями.
Несмотря на всю свою энергию, путешественница так ослабла, что едва смогла в них влезть.
Бреванн распорядился устроить над ней нечто вроде балдахина, дабы она могла укрыться от солнца во время перехода по лесным полянам.
Отряд выступил.
Фрике и Барбантон остались с одним из негров сдирать шкуру с гориллы — Андре пожелал сохранить ее как трофей. Дело это они завершили очень быстро и уже к вечеру догнали отряд, сделавший привал для ночлега.
— И никакого-то у нее ко мне человеческого чувства нет, — жаловался доро́гой жандарм. — Ехала в такую даль — из-за чего? Из-за моей подписи!.. Ей моя подпись нужна… Ладно. Еще поглядим.
— На что, дружище? Вы храбрец, вы молодчина, вы даже что-то вроде теократического[51] монарха у дикарей, называющих вас «Барбантон-Табу» и чтущих как идола. Но тут вы уступите, я это знаю наперед.
— Увидим! Увидим! Даю честное слово. Слово Барбантона!
— Я знаю, что слово Барбантона твердо. Но, согласитесь, и женщина, сотворившая подобную штуку, тоже человек не слабый.
Молодой человек был совершенно прав. После такой передряги любая другая чувствовала бы себя полностью разбитой, а мадам Барбантон, несмотря на пятичасовую тряску в неудобных носилках, преспокойно сидела под деревом, с аппетитом уписывала холодное мясо с бананом вместо хлеба, демонстрируя силу своего организма и недюжинную энергию.
Ей минуло тридцать пять лет, но благодаря отсутствию морщин, долго не появляющихся у полных женщин, она казалась моложе. Лицо ее на первый взгляд казалось невзрачным, но и не производило отталкивающего впечатления. Правда, при ближайшем рассмотрении оно много теряло — кожа, довольно тонкая и негрубая, имела нездоровый вид, подчеркиваемый ее сероватым оттенком. Маленькие глазки неопределенного, желто-красновато-каштанового цвета, смотрели на вас странно и не особенно приятно. Стиснутый у висков лоб — в профиль недурный, в фас оказывался непомерно узким. Нос напоминал и утиный клюв, и голову какой-то змеи. Прибавьте к этому крепкие, жадные челюсти с острыми редкими зубами, тонкие бесцветные губы, заостренный подбородок, что-то кошачье в форме и положении головы. Монументальность всему ее облику придавал высокий рост, широкие плечи, пышная грудь и большие, но весьма красивые руки, с длинными пальцами и ямочками на суставах. Жандарм знал по опыту, что эти руки обладают силой, достаточной даже для бокса.
Такова была эта женщина — сдержанная, не болтливая, не увлекающаяся, все время на чем-то сосредоточенная и погруженная в себя.
Слегка кивнув всем, она отправилась спать в специально устроенный для нее шалаш из ветвей. Мужчины подбросили дров в огонь, подвесили свои гамаки и под охраной часовых погрузились в сон.
Весь следующий день и часть последующего были очень трудными — идти приходилось девственным лесом, а это не шутка. Но госпожа Элодия Лера ни на что не жаловалась и не теряла присутствия духа.
Наконец прибыли во Фритаун, главный город английских владений на западном берегу Африки — довольно значительный по своему положению, многолюдный, но с крайне нездоровым климатом. Подойдя к границе предместья Кисси-Стрит, где живут почти одни туземцы, мадам попросила Андре остановиться. Она подозвала молчавшего всю дорогу англичанина, заплатила ему деньги и, отпустив вместе с неграми, обратилась к Бреванну:
— Я рассчиталась со своим проводником. Это торговец слоновой костью. Мне его рекомендовал наш консул. Теперь не хотите ли узнать, зачем я сюда приехала?
— К вашим услугам, сударыня, — склонился Андре.
Путешественники уселись под большим манговым деревом и приготовились слушать.
— Странные случаи бывают в жизни, — начала дама. — Представьте себе: не прошло и месяца после… отъезда моего мужа…
— Говорите прямо, после побега, — перебил басом старый солдат. — Я действительно от вас сбежал.