мы наши общий язык.
– Я тоже, Тём.
Вы бы знали, как нежно она это произнесла. Я ловил каждую букву.
– Я не знаю, стоит ли говорить тебе, что ты красивая. Не будет ли это заезженной фразой? Дело в том, что я с ума схожу по тебе.
– Ты мне тоже нравишься, Тём.
– Я такие глупости делал вчера, когда ты ушла. Я твою сигарету поднял. – Я видел только половину улыбки Лены.
– Да, а я в окно смотрела, как ты ее поднимал. Так что я тоже делаю глупости, получается.
– Да, но не такие, как я?
– А какие ты делаешь?
– Ну я напился сегодня, чтобы было легче веселить тебя.
– Ерунда, ты всегда можешь веселить меня, даже когда молчишь.
Она взяла меня обеими руками и притянула к себе. Потом этими же руками обхватила мое лицо. И это было приятнее, чем когда я схватил свое лицо дома и начал мять его от волнения. Она жарко поцеловала меня.
Дождь на улице усилился, мы не заметили, как ушли из района и стояли в чистом поле на выезде. Она прижималась ко мне, и я чувствовал, как мы испаряем влагу в одежде. Мы целовались под дождем, пока наши губы не сошли с ума и не обессилили. Мы пошли обратно, я проводил ее до дома. Странно, но я все еще видел только половину ее лица.
За этот вечер мы стали очень близки. Кажется, даже поставили ВКонтакте семейное положение «влюблены». Да, такие глупости в молодости – важный момент. И я чувствовал себя влюбленным и безумно счастливым. В молодости больше всего можно урвать этих чувств, и я урвал. В школе утром я не объявился, мы с Эриком Хайзенбергом в посадках в кастрюльке варили одну дрянь. Когда я стал постарше, я разъезжал по нашей родине и почти везде это пойло называли по-разному. У нас, в Тамбовской области, его называли просто, дрянь.
У нас уже горел костёр. Описание рецепта я пропускаю по соображениям совести и переношу вас на пару тройку часов вперед.
Вечером в бане собрались дегустаторы: мы с Эриком двинули по стаканчику граммов по 20, кроме нас двоих никто больше не решился. С нами сидел Руслан и Артур с Лехой. Прошло минут десять, нас вообще не плавило. Мы решили, что сварили беспонт. Двинули еще по стаканчику, граммов по 40, и подождали еще пять минут, покурили и я решили хрен с ней, и двинул еще граммов по сто с лишком, но уже без Эрика. Еще покурили и я понял, что последние два стаканчика были лишние. Крыло меня как собаку плешивую. Я просто умирал и возрождался вновь, как феникс. Это состояние было безумным. Сушняк был такой, будто бы экскаватор набрал песка с грязного пляжа и выгрузил мне в рот. Вода не помогала. Я слышал нужно выпить водки, чтобы стало легче, но это было невозможно. Компьютерная игра вперемешку с книгами Кинга – и то это слабое сравнение. Если бы было можно, я бы сохранился, прежде чем пить это. Кто-то говорил, что хватает и двадцати граммов. Понимаете, о чем я? Я курил сигареты, потому что внушил себе, что отпустит. Но я жестоко себе врал: держало так, словно отец держит своего ребенка, который хочет выпрыгнуть в окно небоскреба. Я словно сгонял в преисподнюю и обратно. Меня разрывало от ощущения, что этот приход останется со мной навсегда. Это был передоз, и почему я не догадался блевануть.
Я сидел часов шесть в бане и жестко залипал. Руслан, козлина, проверял – прет меня или нет. Издевался надо мной и обзывался. Я понимал, что меня оскорбляют и очень больно, но как же это было неважно. В такие моменты ты готов мать родную продать, чтобы отпустило. Я не выдержал и пошел домой. По дороге мне казалось, что я задыхаюсь, что мой язык распух на весь рот. А по черепной коробке внутри гоняет метеорит по кругу. Это было ужасное ощущение, что мозг во время полета метеорита пытается от него отмахнуться и переливается в противоположную сторону.
Я пришел домой и полчаса или час молился Богу, чтобы меня отпустило. Но на такие ситуации мы сами себя обрекаем, так что нужно терпеть. Мать испугалась и вызвала мне скорую. Когда зашла на кухню и увидела, что я прикладываю к шее единственную ногу замороженной курицы. На тот момент я думал, что это облегчит мне жизнь. В такие моменты забываешь обо всем, я даже об Лене не вспомнил ни разу. Скорая приехала, а у меня появился новый глюк. Я вытащил из рта свой язык и он свисал на щеке как у усталой собаки. Я думал, что ему просто нет места во рту. Скорая везла меня в больницу, а я сидел словно в мультфильме. По приезду я напугал старшую сестру детского отделения, когда предстал пред ней с языком на бок.
По соседству лежал одноклассник, он был слабого телосложения, но всегда выпендривался. Неделю назад, когда он вызвал один на один того самого отличника, с которым дрался Руслан, когда я разнимал их, он дал мне в щеку. Отличник нахлестал парню, его звали Данил и он попал в больницу с сотрясением мозга. Но отличник на этом не успокоился и помимо того, что отправил парня в больницу, решил написать на него заявление в полицию. Вы не поверите, как я был удивлен. Как все в школе были удивлены. Отразил нападение и пошел в контрнаступления. Но хорошо все-таки, что наша ментовка не настолько безумная. Они не поддержали затею отличника. И вот мы лежим с Данилой на соседних койках, меня прет, а он мне рассказывает, что врачи сказали, что привезли сумасшедшего. Позже меня привязали к кровати.
Мне сделали укол и ночью наконец-то отпустило. Я посчитал, пускай, все мои умственные способности были разбросаны, как детские игрушки по комнате. В этом состоянии я провел двенадцать часов, и кто знает, сколько еще бы провел, если бы не два укола от врача – их я тоже успел посчитать, очень больно было жопе.
Вы не поверите, но через год, следующей осенью, я снова повторил эксперимент с молоком. Снова перло, только вот уже шесть часов, но также дико. И снова молитвы Богу, правда уже без больницы. Молодой мозг – сплошной керосин. После этой передозировки у меня еще пару тройку лет было отвращение к канабинойдам. Но через силу я
