Жанне поневоле пришлось уехать из Кастра, так как там она была бы слишком одинока и в случае взятия города оказалась бы в руках врагов, а это была слишком страшная перспектива.
Герцог де Роган просил жену убедить ее ехать с ними в Монтобан; во избежание всяких толков графиня поместилась не в особняке де Рогана, а в соседнем доме; он имел внутреннее сообщение с комнатами герцогини, так что подруги всегда могли видеться.
С Жанной приехал также и Роберт Грендорж. В Кастре по приказанию Жанны для нее наняли еще четверых слуг, в их числе — огромного детину сленивым лицом, его звали дю Тальи, а мы назовем его настоящим именем — Лабрюйер. Он бы ни за что не уехал из Кастра, если бы не боялся Клода Обрио, обещавшего отыскать его, где бы он ни был, и повесить в случае неисполнения его приказаний.
Осада между тем продолжалась; роялисты заперли город со всех сторон.
На своем военном совете они решили прежде всего взять предместье Вилль-Бурбон. Но это оказалось нелегким делом. Герцог де Майен, неопытный в военном деле, велел обстреливать предместье и, решив, что по нему выпущено достаточное число ядер и пуль, начал атаку, хотя многие более опытные офицеры предвидели, что она не удастся.
Граф де Теминь бросился с мушкетерами за траншеи.
Протестанты выставили к ретраншементам Тунеядцев. Те, сделав залп, скрылись за ретраншементы.
— Вперед! Холодным оружием! — крикнул де Теминь. Мушкетеры бросились вперед, повторяя крик; их встретил новый залп протестантов.
Ряды осаждающих разом поредели.
— Вперед! — снова вскричал де Теминь, подняв над головой шпагу, но вдруг пошатнулся и упал мертвым.
Мушкетерами овладел панический страх; не подобрав даже тело своего генерала, они повернули назад и побежали. Протестанты преследовали их свистками.
— Ко мне, дворяне! — закричал де Майен. Собрались человек триста дворян-волонтеров и бросились
вперед с возгласом «Да здравствует король!»
Положение роялистов становилось критическим, из трехсот их осталось девяносто семь, и те все были ранены.
Герцог Лесдигьер велел отступать. Де Майен, боясь за свою оплошность, скрепя сердце повиновался.
Девяносто семь человек дворян, построившись сжатой колонной, распустив знамя, с обнаженными шпагами, гордо и медленно пошли обратно в лагерь.
Герцог Делафорс и граф д'Орваль запретили стрелять по ним и вместе со своими дворянами, сняв шляпы, прокричали:
— Да здравствует король!
Отступавшие обернулись, тоже сняли шляпы и повторили то же самое.
Таким образом друзья и недруги обменялись любезностями; дворяне-роялисты восстановили честь мушкетеров и хотя не выиграли битвы, но совершили геройский подвиг.
ГЛАВА XVII. Где мэтр дю Тальи, Алиас Лабрюйер, становится интересным
Главная квартира герцога была в Кастре; туда отправляли и рекрутов, которых набирали и обучали.
Раз утром герцог поехал подкараулить и перехватить обоз с провиантом и боевыми припасами, о котором его предупредили. На дороге ему попались двое всадников, между которыми ехал, по-видимому, пленный.
— А! Это вы, капитан Ватан! — приветствовал герцог. — Как поживает граф дю Люк?
— Он здоров, монсеньор, — отвечал капитан, — и прислал нас к вам вот с этим плутом…
— Что это за человек?
— Не знаю, монсеньор; похож на изменника. Сегодня ночью мы перехватили богатый обоз провианта, посланный герцогом Ангулемским королевской армии.
— Значит, моя сегодняшняя прогулка закончена, — весело произнес герцог, — я ведь тоже караулил этот обоз. Много убито?
— Нет, монсеньор, всего двое-трое. Овладев обозом, мы увидели убегавшего опрометью человека. Мы его хотели повесить, но он сказал, что ушел из Монтобана с письмом от графа д'Орваля и герцога Делафорса к вам.
— Надо это разъяснить.
— И граф дю Люк думает так же, монсеньор.
— Пойдемте, господа, — пригласил их герцог, — сейчас все это объяснится.
Они вошли за де Роганом в его особняк. Герцог привел их всвой кабинет; сев к столу, он внимательно посмотрел на хитрое лицо незнакомца и велел ему подойти.
— Кто ты такой? — спросил он.
— Монсеньор, я честный человек.
— Не торопись заявлять о своей честности; это незаметно по твоей физиономии. Отвечай только на мои вопросы. Кто ты такой?
— Я бедняк, монсеньор, из здешних, меня зовут дю Тальи; месяца два тому назад графине дю Люк угодно было нанять меня в слуги.
— Как же ты очутился здесь?
— Три дня тому назад, монсеньор, господин граф д'Орваль искал смельчака, хорошо знающего дороги в этой стороне, чтобы послать его с письмом к вам. Я вызвался; герцог дал мне пятьдесят пистолей и сказал, что письмо к вам очень важно. Я только успел миновать передовые посты герцога Ангулемского, как увидел несшихся за мной всадников и, конечно, побежал от них. Почтенный капитан схватил меня и хотел повесить; я сказал ваше имя, монсеньор, и вот меня к вам привели.
— Так ты хорошо знаешь дороги?
— Я здесь вырос, монсеньор.
— Если ты правду говоришь, тебе бояться нечего, — сказал герцог, — напротив, ты заслуживаешь награды и получишь ее. Но все-таки надо принять меры предосторожности.
На свисток вошел офицер.
— Любезный де Молоз, — распорядился герцог, — задержите этого человека; но пусть с ним обходятся хорошо и не отказывают ему ни в чем необходимом.
— Будьте спокойны, монсеньор, мы за ним присмотрим.
— Ступайте за этим офицером, — приказал герцог дю Тальи, — я вскоре вас извещу.
Герцог прочел письмо, отданное ему дю Тальи, перечитал его и спрятал в портфель с ключом, который всегда имел при себе. Капитан Ватан заметил, что у него при этом хмурились брови и лицо приняло озабоченное выражение.
— Я думаю, капитан, мы сделали выгодную поимку.
— В каком смысле, монсеньор? Этого плута повесят?
— Напротив; он ничего не солгал.
— Так вы считаете его честным человеком?
— Да.
— Это меня удивляет, монсеньор; у него на лице написано: петля.
— Это правда, милый капитан, но ведь для такого ремесла святых нельзя брать.
Поговорив с ним еще некоторое время, де Роган предложил ему вместе позавтракать, но капитан попросил позволения съездить к графу дю Люку, чтобы пригласить его через три часа быть на совете.
Капитан ушел.
В назначенный час собрался совет под председательством герцога де Рогана. Секретарем был де Лектур.
— Господа, — объявил герцог, — я буду иметь честь сообщить вам содержание письма, присланного мне господином Делафорсом, так как предметом нашего сегодняшнего собрания будет именно обсуждение фактов, указанных в этом письме.
