Уилбур Смит - Взгляд тигра

Значит, Пушечный пролом… Я вдруг понял, куда мы направлялись, и попытался дословно вспомнить рассказ Чабби: «Если зайдёшь со стороны моря за два часа до полного прилива, правь в центр прохода, пока не поравняешься со здоровенной коралловой глыбой по правому борту – её ни с чем не спутаешь. Держись к ней поближе, а как обогнёшь – очутишься в большой заводи, аккурат позади главного рифа. Чем теснее к нему прижмёшься, тем лучше… – Мне отчётливо представился непривычно разговорчивый Чабби в баре «Лорда Нельсона». Его можно было понять – мало кому довелось преодолеть Пушечный пролом. – Глубина большая, якорь не бросишь; хочешь оставаться на месте, подгребай вёслами. Зато морские окуни там… Однажды я четырёх выловил, так самый меньший потянул фунтов на триста. Поймал бы больше, да времени в обрез. С началом отлива в Пушечном проломе упаси Бог больше часа задерживаться – вода убывает со страшной силой. Уходишь той же дорогой, разве что молишься усерднее, потому как у тебя тонна рыбы на борту и на десять футов меньше воды под килем. Есть ещё один выход – через канал с задней стороны рифа. Я раз попробовал, даже вспоминать неохота».

Сейчас мы шли прямо в Пушечный пролом: Джимми гнал нас в самое пекло.

– Всё, Джим, – заявил я. – Дальше не пойдём.

Я открыл заслонку, изменил курс и ушёл далеко в открытое море.

Джимми взъярился.

– Мы были почти у цели! – бушевал он. – Могли и ближе подойти!

– Какие проблемы? – оживился в кокпите Гатри.

– Всё в порядке, – откликнулся Джимми и снова набросился на меня: – Вы обязаны выполнять условия контракта, мистер Флетчер…

– Взгляни сюда, Джеймс…

Я подвёл его к прокладочному столу. На морской карте местоположение Пушечного пролома было отмечено всего-навсего указанием глубины – тридцать морских саженей. Ни названия, ни навигационных инструкций. Я быстро нанёс карандашом пеленги двух более высоких вершин Трёх Старцев по отношению к пролому и измерил транспортиром образовавшийся угол.

– Всё правильно? – спросил я. Он уставился на мои вычисления. – Так правильно или нет?

Джимми нехотя кивнул:

– То самое место.

Пришлось подробно объяснить ему, что представляет собой Пушечный пролом.

– Мы должны туда попасть, – упёрся Джимми, будто ни слова из моего рассказа не слышал.

– Без меня, – отрезал я. – Возвращаемся в Гранд-Харбор.

«Плясунья» взяла курс на остров Святой Марии – мои контрактные обязательства были выполнены.

Джимми бросился вниз по лестнице и через несколько минут привёл на подмогу взбешённых Мейтерсона и Гатри.

– Только скажи, я оторву ублюдку руку и ею же забью его до смерти, – с готовностью пообещал Гатри.

– Малыш жалуется. Ты отказываешься нам помогать? – начал Мейтерсон. – Ни за что не поверю, – наверное, он ошибся.

Я ещё раз повторил, насколько опасен Пушечный пролом, и они сразу пришли в чувство.

– Подойдите поближе, я доберусь вплавь, – упрашивал Джимми.

– Вы его потеряете, не сомневайтесь. – Я предпочёл говорить с Мейтерсоном. – Хотите попробовать?

Он промолчал, но я догадывался, что Джимми – слишком большая ценность и рисковать они не станут.

– Дайте попытаться! – Похоже, парень заартачился.

Мейтерсон раздражённо качнул головой.

– Раз он отказывается войти в пролом, пусть хоть в капсуле на буксире протянет меня вдоль рифа… – Голос Джимми зазвучал умоляюще. – Пройдёмся пару раз по переднему краю, мимо входа в пролом…

Я наконец понял, что лежало на баке завёрнутым в брезент.

Мейтерсон вопросительно взглянул на меня.

Жизнь редко преподносит подарки на серебряном блюде. Я озабоченно нахмурился, хотя мог спокойно провести «Плясунью» на расстоянии плевка от кораллового барьера.

– Конечно, чертовски опасно… Хотя, если договоримся о небольшой доплате за риск…

Прижав Мейтерсона к стенке, я выбил из него ещё пятьсот долларов с предоплатой. Пока мы торговались, Гатри помог Джимми развернуть капсулу и перенести в кокпит. Я убрал банкноты подальше и занялся буксирными тросами.

Капсула представляла собой первоклассные спортивные сани из нержавеющей стали и пластика. Вместо полозьев – килевые стабилизаторы, вертикальный руль и подводные крылья; козырёк из акрилового стекла прикрывал пилота и короткий рычаг управления – джойстик. На носу было кольцо для крепления буксирного троса, за который «Плясунья» потащит сани за собой. Джимми уляжется на живот за прозрачным козырьком, дыша сжатым воздухом из двух баллонов, встроенных в корпус. На приборной панели располагались индикаторы глубины и давления, путевой компас и таймер – счётчик использованного времени. Джойстиком регулировалась глубина погружения и отклонение вправо или влево относительно кормы «Плясуньи».

– Отлично сработано, – заметил я.

От похвалы Джимми покраснел.

– Спасибо, шкипер, сам сделал.

Джимми натянул чёрный неопреновый гидрокостюм и возился с плотно прилегающим капюшоном, а я нагнулся, рассматривая и запоминая надпись на пластинке, приклёпанной к корпусу:

Джимми просунул лицо в вырез капюшона, и я выпрямился.

– Пять узлов – нормальная скорость буксировки, шкипер. Если будете держаться в ста ярдах от рифа, я смогу отклониться в его сторону и дальше двигаться по контуру.

– Хорошо, Джим.

– Если выпущу жёлтый буй, не обращайте внимания: значит, что-то обнаружилось, и мы позже к этому вернёмся. Увидите красный – проблемы, постарайтесь оттащить меня от рифа и подтянуть к лодке.

Я кивнул.

– У тебя три часа, – предупредил я. – К началу отлива нам лучше убраться.

– Времени должно хватить, – согласился он.

Вместе с Гатри мы спустили сани на воду у самого борта. Джимми забрался в них, опробовал управление, приладил маску и загубник дыхательного устройства, сделал шумный вдох-выдох и показал большой палец: «Порядок!»

Я взбежал на мостик и выдвинул дроссельные заслонки. «Плясунья» набрала скорость, капсула осталась позади, а Гатри травил с кормы толстый нейлоновой трос. Когда все сто пятьдесят ярдов ушли в воду, сани дёрнулись и мы взяли их на буксир.

Джимми помахал мне – я снизил скорость до пяти узлов и, сделав широкий разворот, пошёл параллельно рифу. Высокие волны накатывали по траверзу, и «Плясунью» отчаянно болтало.

Джимми Норт снова махнул рукой и подал вперёд рукоять управления. Вода по бокам саней вспенилась, они неожиданно клюнули носом и скрылись под поверхностью. Угол натяжения буксирного троса быстро менялся – капсула погружалась и уходила в сторону рифа. Натянутый трос дрожал, как вонзившаяся в мишень стрела, и с промокших волокон во все стороны летели брызги.