Ознакомительная версия.
– Сколько всего человек в королевской флотилии?
– Полсотни, кроме гондольеров еще ведь есть и матросы на кораблях. Добавьте сюда членов их семей, да временных гребцов, обязанности которых выполняют солдаты.
– И где же они все живут?
– В специально построенной деревушке, которую прадед назвал Петит Вениз.
«Да, и впрямь похоже на маленькую Венецию», – подумала Аня. Не только канал, но и одежда гондольеров настоящая: из парчи и шелка, с серебряными и золотыми нашивками.
– Смотрите, смотрите, – закричал, Людовик, указывая рукой влево. – Сейчас они присоединятся к нам.
Аня повернула голову и увидела еще одну белоснежную «флотилию» – не менее сотни лебедей пристроились к колонне гондол и сопровождали ее в путешествии по воде.
Вот колонна резко повернула в правый рукав Канала. Еще полчаса и высокие носы итальянских лодок уперлись в деревянный настил. Двор высыпал на набережную возле дворца Большой Трианон.
Обед как всегда превратился в долгое, шумное и утомительное мероприятие. И закончился ближе к вечеру. Зато обратный путь обещал стать коротким и быстрым. Потому что у главного подъезда Большого Трианона уже стояла вереница карет. Королевская, украшенная гербами, во главе колонны. Король вновь пригласил принцессу последовать за ним.
– Вам понравилось? – поинтересовался он у спутницы. – Теперь едем обратно, – и Людовик дал знак трогаться. – К сожалению, король Солнце умер, когда мне было всего 5 лет. Я мало помню старика. Но знаю, как много сил он вложил в Версаль. И делаю все, чтобы сохранить созданное им чудо. Например, построил Малый Трианон. Мы вскоре проедем мимо него. Дворец получился гораздо уютнее Большого. Поверьте мне, – и Людовик почему-то вдруг смутился, спрятав улыбку в складках кружевного воротника.
«Тут, несомненно, какая-то тайна», – заметила Аня странное выражение лица короля. Но виду не подала. Еще будет время разобраться.
– Но все же главная моя забота, – Людовик продолжал рассказывать в том же бодром духе, – парк. Его можно сделать еще более впечатляющим. Добавим прудов, искусственных островков. Есть пара милых, еще нетронутых мест, где можно поставить чудесные беседки, пробить новые пешеходные «лучи».
Анна с любопытством смотрела в окно. Неожиданно между геометрически ровными и потому невероятно скучными аллеями открылся девственный луг. Подобная естественная красота выглядела здесь нелепо – словно досадное пятно на торжественной скатерти с хрустальными бокалами. Судя по всему, это и есть тот самый уголок, до которого еще не добрались руки Людовика.
Вдруг среди зеленой травы мелькнули обыкновенные полевые ромашки.
– Остановите! Пожалуйста, остановите! – закричала девочка.
Перепуганный кучер резко дернул вожжи. Лошади послушно замерли. Анна выпрыгнула из кареты и понеслась по траве к заветным желтым горошинам.
– Что делает принцесса? – перешептывались придворные, увидев, как завтрашняя королева вдруг упала на землю и с нежностью сорвала маленький цветок. – Ну, просто дитя…
А Анна перекладывала ромашку из одной руки в другую. Она вспоминала, как Андрей совсем недавно, в день ее рождения подарил букет таких же цветов, только гораздо крупнее, выращенных в саду. И как она, глупая девчонка, швырнула подарок на подоконник. Ах, когда такое было? И было ли вообще? Машинально девочка стала отрывать лепестки один за другим и говорить: «Вернусь – не вернусь. Вернусь – не вернусь»… А когда на цветке осталось всего несколько лепестков, она зашептала: «Помнит – не помнит, помнит – не… любит, любит – не любит»… И опять из глаз потекли слезы, хотя еще сегодня утром она давала себе самое последнее слово, что больше не заплачет, а станет упорно ждать. Папа обязательно поможет.
Вот только есть одна проблема, и Аня посмотрела на застывший невдалеке королевский кортеж из пары десятков карет. Допустим, папа захочет каким-то образом связаться с ней. Но сделать это здесь, в Версале, он не сможет. В замкнутом пространстве каждый на виду. Появление нового человека вызовет неадекватную реакцию, чего доброго схватят бородатого профессора и на виселицу отправят. Надо выбираться куда-нибудь, где очень много незнакомых людей. Где такая встреча выглядит естественно. И девочка вспомнила любимый папин фильм про Штирлица, русского шпиона, который пришел на встречу с женой в людное кафе. Играла красивая музыка, а они сидели в разных концах зала и иногда молча смотрели друг на друга… В кино все так легко. А здесь: как принцесса может попасть в кафе? Нонсенс! А если… И Анна бросилась обратно в карету.
– Ваше Величество, – обратилась она к Людовику, когда экипаж вновь тронулся в путь.– А когда Вы планируете показать мне Париж? Лувр, Собор Парижской богоматери, Дворец Инвалидов, – начала она перечислять традиционный туристический набор французской столицы, – Эйфелеву башню. Ой, – прикусила девочка язык. С Эйфелем она явно поторопилась.
– Париж? – громко охнул Людовик. Упоминание города так возмутило короля, что название какой-то башни он пропустил мимо ушей.– Мой прадед специально строил Версаль, чтобы оказаться подальше от Парижа и парижан. Здесь свежий воздух, прекрасная охота, зачем вам душный и грязный город?
«Ну, точно как мой папа, – улыбнулась про себя бывшая москвичка. – Он тоже предпочитает прятаться от шумного города на даче».
– Но… Я же будущая королева, – решила использовать свое «служебное положение» в личных целях Аня. – И должна знать столицу своего государства.
– Хм, логично, – согласился Людовик. Он ужасно не любил спорить с женщинами. И изобрел верный способ выходить из подобных ситуаций – соглашаться. А там – посмотрим. – Но вы понимаете, что вот так взять и поехать первый раз в Париж особа столь высокого ранга не может. Нужно соблюсти массу условностей. Я поручу королевскому специалисту по этикету подумать над церемонией.
– Ура! – совсем не по-королевски закричала принцесса и чмокнула Людовика в щеку…
Кавалькада карет длинной цепью потянулась к дворцу. Аня смотрела в окно и думала, что принцессой быть, конечно, приятно. Любое желание твое исполняется. Но… На их подмосковной даче гондолы, конечно, не плавают, слуги в ливреях и париках лимонад не разносят, но там гораздо уютнее и как-то по семейному теплее…
Туанетта сидела в своей комнате у окна, обхватив голову руками. Ей было неуютно и холодно. Она никак не могла понять, а значит принять то, что произошло. Еще недавно всей австрийской императорской семьей ее собирали в Париж. Шилось приданое: кружева, накидки, платья, белье. Мама сложила в отдельную шкатулку драгоценности и, прежде всего, маленькие золотые часики. И где теперь богатство, кому досталось? Еще совсем недавно принцесса зубрила «высокий штиль» дворцового языка, чтобы не ударить в грязь лицом перед всякими графами и маркизами, коими так богат французский двор. А теперь она оказалась рядом с людьми, язык которых не понимает и ВООБЩЕ НИЧЕГО ВОКРУГ НЕ ПОНИМАЕТ.
Ознакомительная версия.
