Вначале все шло хорошо, но на третье утро летчик Павел Алексеевич Корнеев заявил товарищам, что дальше лететь нельзя: мотор не в порядке и может случиться несчастье.
— Нам остается только одно, — решительно сказал он, — спуститься на лед и ждать помощи. Провизии дней на пять хватит, а там и наши подоспеют.
— Экая досада, право, а я-то уж воображал, как мы пролетим над полюсом и покажем иностранцам, что русские самолеты тоже чего-нибудь да стоят! — проговорил один из пассажиров, геолог[13] Борис Петрович Торопов.
Остальные пассажиры, зоолог[14] Дмитрий Николаевич Глинский и приятель Корнеева летчик Белкин, тоже были очень недовольны. Всем хотелось довести до конца путешествие, и порча мотора была некстати. Однако пришлось спуститься.
Очутившись на льду, все с интересом осматривались вокруг.
— Черт бы побрал этот проклятый мотор, — ворчал молодой механик Смирнов, — ведь осматривал я его в Мурманске, все было как будто в порядке, а тут вот тебе на, — сиди теперь на льду.
— Не ворчи, Коля, — шутливо отозвался Белкин, — будь благодарен, что не сломал себе шею. Еще немного, и мы все могли бы очутиться на льду, только не в стоячем, а в лежачем положении.
— Что это там на скалах виднеется? — сказал Глинский, всматриваясь вдаль.
Он взял подзорную трубу и долго что-то разглядывал.
— Знаете, Борис Петрович, — воскликнул он радостно, — а ведь там на скалах белые медведи, значит, и земля недалеко, белые мишки любят ютиться около земли.
— Мы сейчас находимся на 79 градусе северной широты[15], — ответил Торопов. — Насколько я помню, здесь никто еще не бывал. Кто знает, может быть, нам посчастливится открыть новую землю. Ну, тогда я, пожалуй, не буду жалеть о нашей неудаче.
Путешественники решили немного отдохнуть и подкрепиться, а потом с новыми силами добраться до скал и посмотреть, что видно дальше.
— Своего «Пионера» я смело могу оставить здесь на льду, никому он не нужен, разве только белые медведи захотят на нем покататься, — смеялся Корнеев, собираясь в путь.
Минут через двадцать вся компания зашагала по направлению к видневшимся вдали ледяным уступам. Несмотря на начало апреля, в этих далеких северных местах повсюду лежал толстый слой льда и было не меньше 10 градусов мороза.
— А хорошо здесь, тихо и дышать легко, — говорил идущий позади всех Смирнов, — только немного тоскливо: все лед да лед кругом.
До ледяных гор оказалось добрых версты полторы, но вот наконец добрались и до них.
— А мишек больше не видно, должно быть, нас испугались, — сказал Глинский, подходя к плоской ледяной скале.
— Вы как хотите, товарищи, а я должен взобраться на эту гору и посмотреть, что видно дальше, — объявил Топоров и полез наверх по ледяным выступам.
С трудом взобравшись но скользкому льду, он очутился на новой ледяной площадке и осмотрелся вокруг.
— Знаете что, — крикнул он вниз, — а ведь лед-то здесь кончается, и дальше идет снежное поле. Что хотите, а по-моему, это плоский берег какой-то новой, неизвестной земли.
Его слова так раззадорили остальных, что они один за другим также взобрались наверх.
В самом деле, внизу расстилалось огромное снежное поле, а вдали виднелись новые ледяные скалы.
— Вот так земля! Снег да лед! Ничего больше не видно, — недовольно произнес Смирнов. — Нечего сказать, стоило лезть сюда!
Однако остальные не согласились с ним, а, наоборот, решили спуститься вниз и немного пройти по полю вперед, если только снег не глубок и можно пройти, не увязнув.
Белкин и Глинский первыми спустились на снег. Оказалось, что это довольно твердый наст и идти по нему легко.
Путники довольно быстро подвигались вперед, немного отклонившись вправо. Вдруг зоркие глаза Белкина заметили на снегу полосу, напоминавшую след от полозьев.
— Товарищи, а ведь здесь был кто-то раньше нас! — с удивлением вскричал он. — Вот уж не подумал бы, что здесь можно встретить людей! А все-таки это след от нарт[16], а вот и собачьи следы. Они были малозаметны на льду, вот мы их раньше и не разглядели.
Все остановились и рассматривали следы.
— Одно удивительно, — заметил Глинский, — как могли люди попасть сюда, мы ведь не встретили ни одного аэроплана.
— Кто знает! — возразил Торопов. — Они могли приехать по воде, оставить корабль там, где еще не было сплошного льда, а дальше пробираться на собаках. Не забудьте, что мы могли не заметить корабля, когда летели ночью.
— А может быть, это здешние жители. Скажите, Борис Петрович, как вы полагаете, они не могут быть людоедами? — испуганно спросил Смирнов.
Все засмеялись.
— Не бойся, Коля, — успокоил его Белкин, — нам они не страшны, у нас есть револьверы: выстрелим раз, так все разбегутся, подумают — колдовство какое.
— Ну, товарищи, теперь я ни за что не отступлю, во что бы то ни стало пойду вперед, очень уж интересно, что это за люди, — решительно заявил Торопов. — Следы свежие, они не так давно проходили тут, может быть, мы их нагоним.
— Как же так, Борис Петрович, — обеспокоился Смирнов, — мы по этим следам можем далеко уйти, а тем временем наши вышлют другой самолет из Мурманска разыскивать нас. Что же тогда будет?
— Да, действительно, — отозвались остальные, — это может кончиться плохо.
Немного поспорив, решили наконец дойти до следующей ледяной стены, а потом повернуть обратно. На этот раз все шли молча; Торопов и Глинский немного сердились на летчиков. В кои-то веки удалось добраться до неизвестной земли, и вот теперь возвращайся!
— Там на скалах опять что-то шевелится, верно, какая-нибудь большая птица, — сказал Белкин. — Дайте-ка мне бинокль[17], Борис Петрович. Товарищи, да ведь это человек!
Все по очереди стали смотреть в бинокль. Действительно, на верху уступа ясно виднелась фигура человека.
На верху уступа ясно виднелась фигура человека.
Он стоял, обернувшись спиной к ним, и, по-видимому, всматривался вдаль. Вот он обернулся и посмотрел в их сторону.
— По-моему, он тоже смотрит в бинокль, — проговорил Белкин, внимательно разглядывая человека. — Ну, чего же ты боялся, Коля, это, должно быть, тоже какие-нибудь путешественники, — у дикарей биноклей нет. Интересно узнать, что это за люди и как они сюда попали?
Человек долго стоял на одном месте, а потом снова повернулся к ним спиной. Теперь они были уже настолько близко, что можно было разглядеть его и без бинокля. Это был высокий и крепкий мужчина, одетый так же, как и они, в меховую куртку, оленьи сапоги и меховую шапку с наушниками. Он стоял и махал руками, видимо, зовя наверх товарищей. Скоро на уступ взобралось еще четверо людей.
