— Смотрите, Павел Алексеевич, такой там мальчик хорошенький, вон этот, что стоит сбоку, направо! — говорил, обращаясь к летчику, Смирнов.
Наконец путники вплотную подошли к уступу и начали взбираться наверх. Незнакомцы всячески помогали им, переговариваясь между собою.
— Они говорят по-английски, — понял Торопов, знавший немного этот язык, — должно быть, англичане или американцы.
Но вот русские стояли уже на площадке скалы. Незнакомцы действительно оказались американцами, они пожимали русским руки и всячески приветствовали их. Торопов служил переводчиком и вот что он рассказал товарищам о новых знакомых.
Три месяца назад американская экспедиция[18], снаряженная обществом изучения полярных стран[19], покинула Америку.
Во главе экспедиции стоял профессор геологии Чарльз Бедфорд, который первым и увидел наших путешественников. Выйдя в Ледовитый океан, они проплыли до вечных льдов, а потом, оставив корабль в безопасном месте и забрав большие запасы провизии, отправились дальше на нартах. Нарты и собак они привезли с собой на корабле, и Бедфорд рассказывал, как страдали бедные животные, непривычные к плаванию по воде. Американцев очень удивила неожиданная встреча. Спутники Бедфорда: его племянник Генри Райт, доктор Джон Флит и друг Генри Джордж Конрой, особенно радовались знакомству с русскими. Они так много слышали о Советском Союзе и о новой русской жизни, что даже собирались при первой возможности проехаться туда.
— А вот это ваша соотечественница, — сказал Бедфорд, знакомя Торопова и его товарищей с красивым молоденьким мальчиком, смущенно стоявшим в стороне.
«Хорошенький мальчик», на которого обратил внимание Смирнов, оказался женщиной, да еще русской. Меховой костюм, оленьи сапоги и шапка с ушами не позволяли угадать в ней женщину.
Екатерина Владимировна Мельникова вскоре разговорилась со своими соотечественниками и рассказала им свою историю.
Ее отец еще студентом бежал из России вскоре после революции 1905 года. Ему грозила смертная казнь, и он избежал ее лишь при помощи товарищей, собравших денег на дорогу. Кое-как устроившись в чужой стране, он в конце концов закончил прерванное образование и женился на дочери старого русского эмигранта[20]. С Бедфордом он подружился еще в студенческие годы, а после смерти жены даже переселился с дочерью в дом профессора.
— Знаете, — рассказывала Катя своим новым знакомым, — после Октябрьской революции мы с отцом совсем уже было собрались ехать в Советскую Россию, да не повезло ему — умер за месяц до отъезда. Зато я обязательно вернусь туда, ни за что не останусь в Америке.
— Разве вам худо живется? — спросил ее Белкин, — мне кажется, профессор Бедфорд очень привязан к вам?
— Худо? Конечно, нет! — с жаром возразила ему девушка. — Семья профессора — моя родная семья, но я хочу видеть новую советскую жизнь, хоть и боюсь, что очень соскучусь о своих. Особенно о «дяде». — И Катя нежно посмотрела на Бедфорда.
Она была очень дружна со своим приемным отцом, неоднократно принимала участие в его далеких путешествиях и часто помогала старому профессору, переписывая его работы и статьи. На этот раз она также отправилась вместе с ним, несмотря на просьбы и даже слезы своей приемной матери.
Увидев русских, Катя не помнила себя от радости. Она никогда не забывала родного языка, читала русские советские газеты и не раз говорила профессору и его жене, что намерена вернуться в СССР. И вдруг такая неожиданная встреча! Катя не могла наговориться с земляками, обо всем их расспрашивала, все хотела знать и особенно подружилась с Белкиным. Он, казалось ей, больше других знал новую советскую жизнь, сам участвовал в революционной работе, и на все ее вопросы отвечал ясно и разумно.
Русские спустились вниз со своими новыми знакомыми, хорошо пообедали вместе с ними, курили американские сигаретки и даже немного выпили.
— Что же, товарищи, — обратился Торопов к своим, — вот профессор Бедфорд предлагает нам пройти вместе с ними в глубь этой незнакомой земли. Как же вы решите? А?
— Я обязательно пойду, Борис Петрович, — отозвался Глинский и даже вскочил от волнения, — очень уж интересно, что там дальше. Может быть, наткнемся на каких-нибудь зверей.
— Пойдемте, Андрей Григорьевич, пойдемте с нами, — упрашивала Белкина Катя, но тот все еще не решался, боясь оставить товарищей.
— Не знаю, право, как тут быть, всем нам идти никак нельзя: наши прилетят на выручку, найдут пустой самолет и решат, что все мы погибли.
Больше всех волновался Смирнов. Порядочный лентяй от природы, он не особенно любил беспокойную жизнь и не раз пожалел, что согласился лететь так далеко.
«А все Белкин виноват, — думал он про себя, — полетим да полетим! Можно было найти и другого механика! А теперь, пожалуй, согласится идти неизвестно куда! Нет уж, дудки — скажу Корнееву, что ни за что не пойду».
Но тот и сам отказался принять участие в путешествии, говоря, что никак не может оставить аэроплан.
Наконец решили, что Торопов, Глинский и Белкин пойдут дальше, а летчик и Смирнов возвратятся назад.
— Что же, скоро можно и в путь, — обратился Бедфорд к русским, — провизии у нас хватит на всех, а я только рад попутчикам.
— Мы готовы, — отозвались те и, простясь с товарищами, присоединились к американцам.
Через несколько минут обе партии разделились и направились в разные стороны.
У американцев, к счастью, нашлось несколько пар запасных лыж, и наши путешественники бодро зашагали вперед. Снег оказался довольно глубоким, и без лыж они бы пропали. Собаки тащили тяжелые парты с поклажей, доктор, Генри и Джордж Конрой шли рядом с ними, Бедфорд беседовал с русскими учеными, а сзади всех шли Катя с Белкиным.
II. В глубь Земли
— Скажите, пожалуйста, — спрашивал Торопов своего нового друга, — почему вы пошли именно в эту сторону, разве вы знаете, что здесь находится земля?
Бедфорд как-то странно усмехнулся в ответ и сказал, немного подумав:
— Я увидел белых медведей и птиц на скалах и решил, что земля недалеко. Ведь также и вы попали сюда, заметив этих зверей. А почему я вообще отправился в это путешествие, вы, может быть, когда-нибудь узнаете. Я уверен, что нам придется увидеть много странного и необыкновенного на этой новой земле. Ну, да об этом после.
Торопов был очень заинтересован. Ясно было, что американец что-то скрывает, но пока на их пути не попадалось ничего особенного.
Шли все время по компасу[21] на север и, хотя кругом лежал снег, в воздухе стало как будто теплее. Было не более 5–6 градусов. Снежное поле кончилось, перед ними опять выросли ледяные скалы, сплошной стеной загораживая путь. Стена была высокая, отвесная и скользкая; путники в раздумье остановились перед ней.
