К полудню туман начал рассеиваться. По моим подсчетам, мы находились где-то возле реки Спассовки. И действительно, подойдя ближе к берегу, мы вскоре увидели ее устье. До Малого Сунгача оставалось тридцать километров. Наши лодки шли строго на север, в полукилометре от берега — подойти ближе мешала отмель. Часа через полтора мы прибыли к месту. Устье речки преграждала большая отмель, и нам пришлось остановить моторы. Песок был настолько плотен, что шест оставлял на нем еле заметный след. Так мы подошли к фарватеру и снова запустили двигатели. Метрах в четырехстах от устья, в стороне от берега, стоял бревенчатый дом. К нему от русла вела узкая канава. Мы уже подходили к ней, как вдруг за моей спиной раздался треск разрываемого металла. Оглянувшись, я увидел дымящийся мотор. Стоило только взглянуть на него, чтобы убедиться, что авария неисправима. Оборвавшийся шатун проломил картер. В самом мрачном расположении духа я, отталкиваясь шестом, подъехал к небольшому деревянному пирсу, сооруженному возле дома. На пирсе стояли два человека и наблюдали за нами.
— Здравствуйте! Что у вас случилось? — спросил один из них. Я с досадой махнул рукой. Посмотрев на мотор, Власов только закряхтел, а Димка засвистел похоронный марш. Мы вытащили ненужный двигатель и бросили возле дома. Завершить путешествие мне предстояло на буксире. Незнакомцы пригласили нас в дом.
—Садитесь кушать — у нас есть отменная уха, — предложил тот, кто здоровался со мной на пирсе. Огромного роста, широкоплечий, он мне понравился с первого взгляда.
—Брагин Сергей, — представился он.
— Лановой, — назвался его товарищ, задумчивый, худощавый блондин.
Дом, в который мы вошли, был местной охотбазой.
База, как рассказали наши новые знакомые, была нерентабельна. Труднодоступная, она посещалась редко и стояла закрытой. Заведующий и егерь уехали домой, и вот они хозяйничают здесь вдвоем. Приехали они вчера из соседней деревни.
—На чем же вы добирались? — спросил я.
—О, у нас есть аппарат! — с гордостью ответил Брагин.
— Покажете нам свои владения?
—Пожалуйста! Только мы сами здесь второй раз. Десять лет живем в деревне и вот... — смущенно развел он руками.
—Что — не охотники?
—Нет, добираться далеко, да и не на чем было.
—У нас и возле деревни охота не хуже, — сказал его приятель. Утром перед работой выскочишь на озеро — смотришь, и патронташа не хватает...
—Зачем тогда здесь поставили этот дом? — спросил Димка.
—Сюда когда-то была дорога по суше, потом ее съели болота, ну а дом вот остался... Рыбалка здесь добрая — больше из-за нее и приезжают.
—А что ловится?
—А поглядите в садке, — сказал Брашн. — Вчера мы шестнадцать щук поймали да четырех сазанов вытащили...
—Шестнадцать щук? — удивились мы.
Приятели усмехнулись.
—Это что! Тут ловят и поболе...
—Рыбацкие рассказы!..
—Да нет — правда! — пытались они убедить нас.
Кроме рыбы они добыли десятка полтора уток и собирались пробыть здесь еще два дня.
—Поехали к нам на праздники — бражкой угостим, — предложили они так, словно мы были их закадычными друзьями.
Мы поблагодарили и начали перетаскивать вещи в дом. Увидев мое ружье, они так и прилипли к нему. Восхищению их не было предела. Я рассказал им, как оно устроено, и дал пострелять из него. Пока мы устраивались, они успели перебить дробью все бутылки, валявшиеся возле дома.
Внутри дом был просторен: большая печь, длинный стол и десяток кроватей вдоль стен. Вечер мы провели интересно. Наши приятели рассказали все, что знали о здешних местах, о рыбалке, охоте, о себе и о своей работе сельских механизаторов.
Утром они подняли нас рано.
—Вставайте — на зорьку опоздаете! — звали они.
—У меня эти зорьки вот где сидят, — постучал себя Димка ладонью по шее.
Власов только покряхтел в мешке и перевернулся на другой бок.
—А вы поедете? — спросил у меня Сергей.
—Я бы поехал, да не научился еще верхом на палочке ездить, — пошутил я.
—Пустое! — возразил Брагин. — Мы переставим наш мотор на вашу лодку и тронем.
Очень уж им хотелось посмотреть, как можно охотиться с моим ружьем, и я согласился.
Их лодка стояла в стороне, прикрытая брезентом. Это была неказистая деревянная плоскодонка, но когда они открыли мотор — я только ахнул. На корме висел новенький «Вихрь»! Мотор, о котором мы тогда только читали в журналах, которого не было на всем Дальнем Востоке.
—Да где же вы его взяли? — удивленно спросил я.
—Целая история! — ответил довольный Брагин.
Мотор завелся с первого запуска, и моя лодка полетела с неведомой для нее скоростью. Малый Сунгач — река километров шести длиной и метров тридцати пяти шириной. Свое начало она берет из большого массива озер, расположенных в верховьях. Вскоре мы были уже «в развилах», возле большого куста ивняка, где кончалось русло и начинались узкие протоки, идущие из озер. Здесь стояли две деревянные лодки наших знакомых — дальше они ходили на шестах.
Я не знал, что мне делать: места были незнакомы, да и охотиться не хотелось. Я протянул Брагину браунинг и взял валявшиеся в лодке блесны. Брагин смущенно поблагодарил, и они, боясь опоздать на зорьку, скрылись в камышах. Я раза два прокатился по Сунгачу и вскоре поймал трех щук, которых привлекли в эту речушку мальки, скатывавшиеся на зиму из мелководных озер в Ханку. Блесну я забрасывал прямо рукой и, не торопясь, подтягивал к себе.
Брагин привез всего пять уток, в то время как его приятель — девять. И все же он был в восторге. -Ай да машина! — хвалил он ружье. — Только успевай нажимать!
—Что же ты так плохо нажимал? — спросил я, показывая на уток.
—Да не туда смотрел, — развел он руками. — Больно уж интересно, как патроны выскакивают. Давану на крючок и смотрю, как гильза в воду летит.
Тем временем Власов и Моргунов, прогуливаясь по берегу Ханки, убили налетевшего на них гуся и к нашему возвращению сварили чуть ли не ведерную кастрюлю супа. Мы наелись так, что не могли разогнуться, и, разморенные теплом, заснули.
К вечеру подул северо-западный ветер, небо затянулось низкими тучами и в воздухе закружились легкие снежинки. Чувствовалось приближение непогоды, а о ней и долгожданного лёта птиц. В доме у нас царило то приподнятое настроение, которое бывает при подготовке к свадьбе. Сотни тысяч людей в Приморье ожидали на праздник хорошей погоды, и только мы и нам подобные желали обратного. Но нашим надеждам не суждено было сбыться. Утро предпраздничного дня выдалось безоблачным и безветренным. Мы были раздосадованы, но изменить ничего не могли и всей компанией отправились на озера — не сидеть же целый день в доме!
Наше впечатление от увиденного точно выразил Димка:
— Места милостью божьей, но черт им рад, — сказал он, имея в виду отдаленность этих мест. К полудню мы вернулись на базу. Наши деревенские приятели собирались домой. Мы тепло проводили их. Седьмое ноября пришло морозным, но тихим и солнечным. С утра в приемнике гремела музыка, мы тщательно брились, готовили праздничный обед). Маленькая коробочка транзистора связывала нас с миром, и мы радовались празднику вместе с ним. Мы дали салют Октябрьской революции, пели песни и читали стихи.
Други мои! Я был сухим и черствым человеком. За житейскими хлопотами, за тяготами нашей охоты, за вашими огрубевшими лицами я не видел вашей души. Вы не художники и не поэты лишь потому, что никогда не пробовали писать картины и стихи. У вас есть то, что дается всем художникам от бога... Как хорошо, что у меня такие друзья.
—Стойте! — сказал я. — Выпьем...
—За тех, у кого небо — крыша над головой, — поднял свой стакан Моргунов.
— Пусть ночью не потухнет у них огонь, а днем к ним придет удача, — присоединился я.
—Аминь! — под звон стаканов сказал Илья.
