Скорее всего, это был пергамент из бычьей кожи, толстый, картонообразный, но без единого шва, хотя длиной свиток достигал четырех метров. Текст располагался в два столбца, заключенные своеобразными виньетками растительного орнамента. Над ним в таком же обрамлении было крупно написано одно слово – то ли заглавие, то ли название книги.
И Русинов легко прочитал его – «АСТРА»…
Буквы по начертанию чем-то напоминали кириллицу, а точнее, наоборот, кириллица чем-то напоминала графику знаков, не написанных, а вытравленных, выжженных на волосистой стороне пергамента. Он сразу же вспомнил каповую доску в комнате слепой старухи: вот из какого источника взято наставление по очистке рос!
Собака заскулила возле двери, поцарапала створку – звала…
– Погоди! – взмолился Русинов. – Я сейчас…
Он попытался прочитать текст, написанный без титулов, слитно, все слова в одну строку, и сразу же наткнулся на незнакомые знаки. Пришлось угадывать по смыслу.
«Раскалия коры раздрушит хлад сверы (?) вар яра бысть пара рок раждный да дважды рамный врах разврещит влагу истудя жарный развор да трижды заразит драгу сварага дабы равно деннощь суть благадаждь суть рада…»
Собака залаяла у двери требовательно, с легкой угрозой. Русинов шагнул было к ней, оторвавшись от текста, но внимание привлекла пишущая машинка на столе, которой был прижат один конец свитка. Рядом – кипы листов бумаги, цветные карандаши, шариковые авторучки. Это рабочая, кабинетная обстановка сразу как-то растворяла, приземляла необычность увиденного. Варга тут добывал соль – переводил тексты свитков на современный язык. Как и в наставлении по очищению рос, перевод был со множеством вставных, поясняющих слов, заключенных в скобки, что говорило об утрате нынешним русским языком символической и магической сути слова. Русинов бегло прочел недописанный лист в машинке. Речь шла об усилении магнитного поля Северного полюса и в связи с этим глобальным потеплением климата. Только было неясно, о каком времени говорилось? Предсказание это или констатация факта уже свершившегося.
Надо было уходить! Овчарка уцепилась за штанину и тянула к двери. Промедление, задержка могли вызвать неприятности, поскольку он хозяйничал в Зале Жизни по-воровски, без разрешения. Неизвестно, как к этому отнесется Варга, если вдруг вернется. Он заглядывал туда, куда не имел права заглядывать. Но искушение было велико! Хотя бы узнать, что это? «Астра»? Книга Откровений? Книга Знаний?..
Он обнял собаку, приласкал:
– Потерпи! Ну? Сейчас!..
Хорошо было в девяти залах, в сокровищнице материальных ценностей. Там хватило одного взгляда, чтобы сразу понять что есть что. На это не требовалось ни ума, ни знаний, ни времени. Тут же разбегались глаза и вместе с ними – растекалась мысль. Он попробовал посчитать количество свитков по количеству ячеек в стеллажах. В высоту их было пятьдесят четыре, в длину – около трехсот. Получалось чуть ли не пятнадцать тысяч! Чтобы осознать, прочувствовать все, что он видел, требовалось время. И покой!
Он наугад вынул из ячейки свиток, массивный, плотный, но неожиданно легкий, положил на стол, отвернул край – над текстом было иное слово! «Правь»! Значит, это заглавия! Или название книги, помеченное на каждом свитке. Вставив его на место, Русинов достал еще один, теперь из середины стеллажа. И, еще не развернув его, обратил внимание на медную табличку ячейки: тут был какой-то большой – пятиэтажный номер римскими цифрами и название – «Чара». А в один ряд с этой ячейкой еще десятка полтора таких же, только с другими цифрами. Но выше на табличках значилось «Купава», что переводилось как «Пьющая священный голос, звук». По стеллажам можно было подниматься, как по лестнице, наступая в ячейки. Он приподнялся выше и прочитал – «Храм», еще выше на меди были отчеканены два слова «Блага Вест». Внизу лаяла собака, вертелась и прыгала на стеллажи. Но Русинов уже был недосягаемо высоко, почти под сводом. Перед глазами мелькали названия книг: «Рада», «Сура», «Кара», «Свастика», «Астра»…
Он поднимался вверх, но казалось, что проваливается в бездну, тонет в этом безбрежном море. Жизни человеческой, пожалуй бы, хватило прочитать всего одну из этого множества книг.
Варга застиг его врасплох, под самым сводом зала.
– Ты почему здесь, Мамонт? – Голос вверху почудился громовым. Акустика была такая, что в любом конце можно было переговариваться шепотом…
Собака унялась, закружилась возле ног Варги.
Русинов медленно спустился вниз.
– Ступай к Валькирии, – велел Варга. Внизу его голос показался не таким уж гневным и громовым.
– Что это? – спросил Русинов, глядя на свиток. – Я сейчас уйду! Скажи, Варга?
– Веста, – нехотя проговорил он. – Ступай.
– Веста?
Варга не намерен был разговаривать с ним, и собака уже скулила возле дверей. Русинов вышел из зала, притворил дверь. В голове с толчками крови стучало это привычное языку и одновременно незнакомое слово, ибо никогда не было слышимо в чистом виде – ВЕСТА. Оно использовалось всегда со всевозможными приставками, окончаниями; оно было прикрыто, закамуфлировано, высвечено отраженным светом. Весть, известие, совесть, вещий, вещество, вещь, вещун…
И снова ему стало обидно: еще бы немного, и сам бы теоретическим путем вычислил существование Весты. Можно было обыкновенным сопоставлением фактов, на принципах Триединства понять, что, кроме Вед и Авесты, должна быть еще одна Книга Знаний, вбирающая в себя две первые. И имя ей – Веста! «Столб Знаний!»
Вот они, истинные «сокровища Вар-Вар»!
Собака вывела его из копей, за последней дверью снова началась пещера. Русинов включил фонарь. Занятый клокочущими мыслями, он не думал, как идет и куда. Пока не замер с занесенной ногой: возле щебенистой земли он случайно заметил тонкую проволоку, протянутую между двумя камнями. Собака пропустила ее между ног, на песке отпечатались следы…
Мина была закреплена на выступе стены, примерно на уровне человеческой груди, причем метрах в трех позади него. Это был «саперный пулемет», противопехотная мина направленного действия. Она бы не вызвала больших разрушений кровли, но в пещере после ее взрыва не осталось бы ничего живого.
Далее он пошел, наступая только в след овчарки. Проволока перечеркивала путь на каждом повороте, причем по пять-семь нитей. А когда начался подъем, пришлось карабкаться почти на четвереньках, в точности повторяя движения собаки: здесь стояли сдвоенные мины – пластмассовая противопехотная, а под пей мощная противотанковая. После взрыва даже одной такой пары падающие с кровли камни вызвали бы взрывы других, и путь к сокровищам был бы навсегда отрезан. По крайней мере, через эти пещеры…
