пор бронзовая женщина не промолвила ни слова.
Райф оглядывался по сторонам, не обращая внимания на перешептывания халендийцев. Он изучал круглый тоннель, ощупывал металл пальцами, проводя кончиками по гладкой поверхности без швов.
«Ни одного гвоздя, ни одной заклепки!»
Райф поднял взгляд. Свод поднимался высоко, и даже Шийя не смогла бы дотянуться руками до противоположных стен. Райф разглядывал странный металл, вспоминая, где в последний раз видел нечто подобное.
«В каменоломнях Мела».
Он восстановил в памяти то, как обнаружил Шийю. Она находилась в яйце из той же самой меди без швов, вмурованном в скалу глубоко под землей. У него перед глазами возникла картина того, какой она была тогда, стоящая в стеклянной нише в окружении паутины медных и стеклянных трубок, наполненных бурлящим золотистым эликсиром. Идеал работы ваятеля, спящая бронзовая богиня.
Райф посмотрел на нее. Сейчас нога у нее была неестественно подогнута, поверхность покрылась вмятинами и царапинами. «Может быть, тебе не нужно было покидать свое яйцо. Этот мир слишком суров даже для женщины, сделанной из металла».
Он вздохнул.
Пратик и Ллира шли следом за ним. Чааен восторженно озирался по сторонам, глава воровской гильдии просто не отрывала взгляда от бронзового тела Шийи. При каждой вспышке света на полу глаза Ллиры озарялись алчностью и расчетом.
«Теперь нужно очень внимательно приглядывать за ней».
Шедший рядом с Ллирой Пратик не скрывал своего восхищения – но не только Шийей. Чааен то и дело оглядывался назад, на группу халендийцев во главе с огромным варгром, замыкавших шествие следом за кучкой кефра’кай вокруг Шан.
Райф понимал, к кому приковано внимание Пратика. На самом деле и его самого заинтересовала загадочная девушка лет четырнадцати-пятнадцати, очевидно, наделенная талантом обуздывающего пения небывалой силы. Он вспоминал слова старейшины насчет того, кого искал в Приоблачье королевский легион.
Певуний.
Ду’а та.
Что означало: «обе».
Райф перевел взгляд с Шийи на девушку по имени Никс.
Две певуньи – одна бронзовая, другая из плоти и крови – однако он чувствовал, что между ними есть какая-то связь. Но как такое возможно? Одна древняя, как мир, другая совсем юная.
– Нельзя ли остановиться на пару мгновений? – окликнули сзади.
Оглянувшись, Райф остановился на самом старшем из халендийцев, мужчине с рыжеватыми волосами, забранными в хвостик, щеки и подбородок его заросли темной щетиной. Судя по безукоризненно правильной речи и небольшому налету властности, это был ученый муж.
Мужчина махнул молодой певунье. В свете ламп в руках проводников-туземцев Райф увидел, какое у девушки бледное лицо. Она опиралась на толстого молодого парня с раскрасневшимися щеками и секирой за спиной. Казалось, девушка была готова в любой момент свалиться без чувств. В отличие от Шийи она не подпитывалась энергией от стен тоннеля.
Подняв посох, Шан приказала всем остановиться. Беглецы опустились на медный пол, чтобы передохнуть. Халендиец-ученый прошел вперед с юношей, за спиной у которого были лук и два колчана со стрелами. Они осмотрели Шийю. Ноги бронзовой женщины стояли в двух лужицах яркого сияния, рука опиралась на светящееся пятно на стене.
Райф попытался помешать им подойти ближе.
Подошедшая вместе с ними старуха махнула на него клюкой.
– Пропусти их, Райф. Они заслужили это право. Это алхимик Фрелль хи Млагифор. И Канте ри Массиф.
Пратик и Ллира встрепенулись, глядя на юношу.
– Принц Халендии? – уточнил чааен.
– Младший сын Торанта, – прищурившись, подтвердила Ллира, лихорадочно прикидывая что-то. – Теперь я вижу сходство.
Принц и алхимик представили своих спутников. Райф узнал, что круглолицего парня, не отходящего от Никс, зовут Джейс, и он прислужник в Обители. Варгра звали Аамон. Все поделились своей историей. Со своей стороны, Райф рассказал про находку в каменоломнях и о поспешном бегстве в противоположный конец Венца. От своих новых знакомых он узнал о пророчестве насчет близкого конца света и магике, связанной с миррскими летучими мышами.
Райф нашел этот рассказ невероятным, однако сам он путешествовал по миру в обществе ожившего изваяния. «Так что кто я такой, чтобы презрительно фыркать?» Также он узнал о связи Никс с историей Про`клятого Рыцаря, который, судя по всему, был до сих пор жив.
У Райфа закружилась голова от такого потока информации. Он буквально почувствовал, как вращается колесо истории, возможно, собираясь раздавить их всех в лепешку. Пытаясь впитать все это, Райф не стал мешать остальным внимательно изучать Шийю. Бронзовая женщина вернулась в свое неподвижное состояние, подпитываясь лишь минимальной энергией от медного тоннеля.
В конце концов Шан оказалась рядом с Райфом. Опираясь на посох, она искоса оглядела его с ног до головы и снова протянула руку к его лицу, как и при первой встрече. Ее пальцы прикоснулись к щеке Райфа, на мгновение у него в голове зазвенела колыбельная матери, затихшая, как только старуха отняла руку.
– В твоих жилах течет кровь кефра’кай, – сказала она. – Ты шепчешь наши древние песни.
– Моя мать была родом из Приоблачья, – пожал плечами Райф. – Она умерла, когда я еще был совсем маленьким.
– О, твое сердце поет о любви к ней, разбуженное прикосновением обуздывающего пения.
– Я не обладаю этим даром, – покачал головой Райф.
– Без него ты не был бы привязан к ней, – оглянулась на Шийю Шан. – Уверена, ты бы тогда не нашел ее во мраке.
– Вы имеете в виду, там, в каменоломнях? Нет, путь к ней указала магнитная полоска в путеводе.
– Гм, да, эти камни, чувствительные к изменению магнитных энергий, действительно реагируют на такое пение.
У Райфа мелькнула мысль, не объясняет ли это то, каким образом королевскому легиону удалось разыскать их.
Услышав их разговор, алхимик Фрелль оторвался от изучения бронзовой женщины.
– Поразительно! В Тайнохолме есть один алхимик, обнаруживший крошечные частицы железа в голове птиц. Он считает, это направляет их по нужному пути, когда они со сменой времен года перелетают в далекие края. Этот алхимик даже высказал предположение, что то же самое можно сказать и про нас.
Кивнув, Пратик скрестил руки на груди.
– Это было подтверждено у нас, в Доме мудрости.
Алхимики возбужденно заговорили между собой, сравнивая результаты исследований и делясь теориями. Отключившись от них, Райф попытался представить себе, как песнь Шийи заставляет дрожать и крутиться крошечные частицы железа у него в голове, разворачивая их в ее сторону.
Шан осталась стоять рядом с ним, разглядывая его.
– Быть может, именно это провело тебя сквозь мрак к ней – блик твоего внутреннего дарования, а вовсе не путевод.
Райф снова молча пожал плечами.
«В конечном счете какое это имеет значение?»
Склонив голову набок, старуха прищурилась.
– Можно спросить у тебя имя твоей матери, уроженки Приоблачья?
Райф опустил голову. У него не было желания говорить. Мать рассказывала ему, что имена обладают силой, в каждом их слоге погребена истина. Он строго оберегал ее имя, не говоря его никому, даже Ллире, держа в своем сердце, – тлеющий уголек из прошлого, принадлежащий ему одному.
И все-таки Шан должна была получить ответ. Райф поднял взгляд.
– Моя мать… ее звали
