— Пока все идет хорошо. Сейчас подъедем к дому Бинца. За Шталькером пойдут Марцин и я. Зигмунт остается в машине, а ты, Данила, подождешь минутку и войдешь за нами в квартиру. Будешь опекать его, — указал он на гестаповца, который сидел ни жив ни мертв. — Если какой-нибудь патруль прицепится к тебе, Зигмунт, и потребует документы на машину, объяснишь, что это автомобиль унтерштурмфюрера СС Шталькера.
Машина въехала на опустевшие улицы Элка. В городе было введено затемнение.; Из многих домов слышалось праздничное пение.
Унтерштурмфюрер Шталькер тупо смотрел на четырех разведчиков, одетых в форму СС, и от страха боялся даже громко дышать. Он думал только о судьбе жены, запертой в ванной, и был еще больше ошеломлен, когда увидел, что разведчики безошибочно, не спрашивая его, как проехать, промчались по улицам города и наконец остановились перед домом номер двадцать три по улице Гнейзенау, где жил Бинц. Марцин еще раз предупредил Шталькера:
— Помнишь о договоренности? Я, как правило, не делаю промахов. По крайней мере, когда стреляю в гестаповцев. Ничто тебя не спасет. Каждая проволочка в выполнении нашего задания приближает исполнение приговора в отношении твоей жены.
— Яволь, герр... Сделаю все, как вы приказали.
Марцин, Антон и Шталькер вошли в подъезд дома Бинца и поднялись на второй этаж.
— Звони! — процедил сквозь зубы Марцин.
Шталькер нажал на кнопку звонка. Изнутри доносилось приглушенное пение популярной немецкой рождественской песенки «О Танненбаум, о Танненбаум...» Через минуту кто-то спросил из-за двери:
— Это ты, Шталькер?
— Яволь, герр оберштурмфюрер, это я.
Шталькер предусмотрительно отступил от двери, а за его спиной встал Данила, который уже догнал их. Защелкал замок, дверь приоткрылась, и Марцин с капитаном, со всей силой толкнув ее, ворвались в прихожую.
— Руки вверх, Бинц! Вы арестованы за государственную измену! — крикнул Марцин, направляя на него пистолет.
Гестаповец инстинктивно шарахнулся к вешалке, где висело оружие, но Марцин опередил его. Ударив Бинца кулаком по голове, он навалился на него всем телом и повалил на пол. Антон ворвался в гостиную и навел автомат на сидевшую возле елки семью гестаповца. Данила ввел в прихожую Шталькера и запер дверь на задвижку. Жену Бинца, его родителей и сына впихнули в ванную. Туда же втолкнули и Шталькера. Данила встал на страже. Марцин, связав Бинца, вошел в ванную и заявил перепуганным немцам, что они из гестапо Кенигсберга, что Бинц подозревается в государственной измене и, что сейчас все должно выясниться.
Связанного Бинца принесли в комнату и бросили на диван. Ему побрызгали лицо водой, и гестаповец открыл глаза. Только тогда Марцин сказал:
— Слушай меня внимательно. Ты понимаешь, что я тебе говорю?
Бинц кивнул головой.
— Ты ведешь следствие по делу разведчика, взятого на улице Людендорфа?
— Да... — пошевелил Бинц побелевшими губами.
— Все правильно. Ты зверски пытал его и должен за это по приговору партизан получить пулю. Перестань трястись. Выполнишь наш приказ, и мы даруем жизнь тебе и твоей семье.
— Господа, в чем дело? Я ничего не понимаю, — пробормотал Бинц.
— Сейчас все объясним. Ты позвонишь дежурному офицеру и прикажешь ему выдать нам арестованного разведчика. А потом можешь продолжать свой праздник.
— Вам его не выдадут, — пробормотал гестаповец.
— Но выдадут Шталькеру. Он поедет с нами к зданию гестапо. Скажешь дежурному офицеру, что прибыли работники гестапо из Кенигсберга и он должен тотчас же выдать им арестованного. Если что-нибудь выкинешь, считай, что сам вынес приговор себе, своей семье, Шталькеру, его жене и многим другим твоим друзьям. Все квартиры гестаповцев в городе в этот момент находятся в наших руках, — припугнул он.
— Но что я скажу своему начальству? — застонал гестаповец.
— Нам очень жаль, что мы не сможем оправдать тебя перед гестапо, — пошутил Марцин. — Не болтай нам таких глупостей! Быстро думай, мы ведь тоже хотим отпраздновать сочельник.
— А какие вы дадите мне гарантии, что после освобождения арестованного вы не убьете нас всех? — Гестаповец старался потянуть время.
— Не задавай глупых вопросов. Сегодня не ты ставишь условия. Мы не убиваем безоружных. Мы не убийцы, как вы. Если сделаешь то, что мы требуем, на этот раз сохраним тебе жизнь. И так тебе от веревки не уйти. Говори, что и как ты скажешь дежурному офицеру. Даю минуту на размышление...
Марцин поднес часы к глазам и стал смотреть на бегущую секундную стрелку. Капитан Антон стоял у окна и через щелочку в шторе наблюдал за улицей. Она была пуста. Только из соседних домов по-прежнему доносились звуки рождественских песен.
— Я принимаю условия. Но если вам не повезет? — быстро спросил Бинц.
— Это уже наша забота, — прервал его Марцин. — Говори, как ты будешь разговаривать с дежурным офицером.
— Скажу, что ко мне позвонили из гестапо Кенигсберга и приказали тотчас же передать им арестованного шпиона с радиостанцией. За ним приедет... У вас есть машина? — спросил он.
— Есть. Машина Шталькера, который уже давно сотрудничает с нами, — пошутил Марцин.
— Мне это безразлично... Следовательно, я скажу, что приедет Шталькер... И сколько вас?
— Скажите, двое.
— ...И два господина из кенигсбергского гестапо, которым необходимо немедленно выдать арестованного.
— Хорошо. Теперь повтори это несколько раз спокойным голосом и не заикайся, — приказал Марцин, поигрывая пистолетом.
Бинц несколько раз повторил фразы, которые должен был произнести по телефону, после чего Марцин наконец разрешил ему позвонить. Гестаповцу развязали руки и пододвинули к нему телефон. Оба разведчика с напряжением смотрели, как тот набирает номер телефона дежурного офицера гестапо. Трубка дрожала у него в руке.
— Хайль Гитлер! Это ты, Лисецки?..
Марцин стоял так близко возле Бинца, что слышал каждое слово, произнесенное на том конце провода.
— Сейчас к тебе приедет на машине унтерштурмфюрер Шталькер, а с ним двое работников гестапо из Кенигсберга. Выдай им без проволочки советского шпиона. Да, того, которого взяли с радиостанцией на улице Людендорфа. Ты все понял?.. Хорошо! Никаких происшествий?.. Ясное дело, сочельник. Выполняй распоряжение. Спокойной ночи!..
Бинц с усилием положил трубку и вопросительно взглянул на разведчиков. Заткнув ему кляпом рот и связав руки, они привязали его к кушетке. Убедившись, что гестаповец без посторонней помощи не освободится, Марцин пошел в ванную, где Данила охранял семью Винца. Они сидели там перепуганные, пытаясь понять, что же плохого мог сделать их любимый Хельмут против третьего рейха? Марцин успокоил их, сказав, что через несколько минут их освободят. Затем вывел Шталькера, и они вдвоем с капитаном повели его к машине, стоявшей у дома.
