В этот вечер впервые за последние дни девушка уснула спокойно и крепко, с добрым чувством глянув на большую седую голову старика, которая слегка серебрилась в трепетном свете лампады. Старик лежал лицом вверх и то ли тоже засыпал, то ли думал какую-то свою мудрую думу.
Три долгих дня прошли для Ани в нетерпеливом ожидании. Каждый раз с утра уходил куда-то Архипыч, а возвращался почти ночью. На четвертые сутки в доме старого Горобца опять появился человек в очках, перевязанных медной проволокой.
— Что ж, — проговорил гость, подходя к Ане. — Здравствуй, отчаянная! — Он пожал ей руку. — Пора познакомиться. Меня зовут Семеном Михайловичем.
Он присел и взглядом приказал девушке последовать его примеру.
— Так вот, — продолжал он, — вещички, значит, твои нашли и перебазировали в город. Завтра с утра за тобой зайдет человек и проведет куда надо. Начальство твое известили, мол, прибыла ты к нам благополучно… — Семен Михайлович свернул самокрутку, прикурил и потянулся за шапкой. — Вот пока и все. Жди утра.
Аня проснулась рано, спрыгнула с печи и обомлела: прямо перед ней, развалясь на лавке под иконой, дымил сигаретой здоровый, с рыжим кудлатым чубом, полицай. В углу, у порога, стояла винтовка.
«Спокойно!» — приказала себе девушка и, стараясь, чтобы голос ее не дрожал от волнения, выговорила нараспев:
— Здравствуйте! Ну, и соня же я! Солнышко вон уже где! — Она не без умысла глянула в окно — двор был пуст. На душе отлегло.
— Не пужайся, дочка, — улыбаясь в свою дремучую бороду, оказал старый Горобец. — Это Степан, второй мой внук. А обрядиться в эту форму ему Семен Михайлович наказал. В их деле другой раз и не такую шкуру случается надевать. Должна понимать…
— Да, приходится по-всякому! — отозвался парень ломким баском. — Иной раз и каменюкой в спину жахнут. А на то, что повсюду срамят да ругают, уже и внимания не обращаешь. А что поделаешь? Ничего… Приказано!
За чаем Аня выслушала инструктаж. Прощание со старым Горобцом получилось коротким, но трогательным. Дед тяжко вздыхал и все не снимал свою тяжелую руку с ее плеча. На улице Аня взяла «полицая» под руку и неторопливо пошла с ним прочь от дома, где остался в своем одиночестве славный старик, похожий на богатыря с картины Васнецова.
Утро было ясное, солнечное и морозное. Звонко поскрипывал под ногами свежий, выпавший ночью снежок. Не спеша прошли через весь город. Степан оказался очень веселым парнем и всю дорогу смешил девушку.
— Смотри, смотри, вон на того пузатого! — шептал он. — По той стороне идет, видишь, в белой шапке? Это наш начальник управы, бургомистр. Вот бы у него морда вытянулась, узнай он, с кем я иду…
Девушка смеялась и в тон Степану весело болтала о разных пустяках, чтобы каждому прохожему стало ясно, до чего легкомысленна подружка дюжего полицая.
Так они дошагали до окраины города, до лесопилки. Зашли в дощатый сарайчик, приспособленный под контору.
Внутри было почти пусто. У окна стояли грубый стол и две скамейки. Топилась полуразвалившаяся печка. Сквозь щели между кирпичами тянул дымок. Возле печи, на перевернутом ведре, сидела пожилая женщина.
— Андревна, — обратился к ней Степан, — отведи ее к нашим, — он показал на Аню, — а я подежурю.
Женщина кивнула, поднялась с ведра и направилась к двери.
Пересекли двор, протиснулись в какой-то проход между бревнами, наваленными здесь высокими штабелями, потом, согнувшись, чуть не на четвереньках, пробрались через еще более узкий лаз, и, наконец, оказались перед небольшой, свободной от леса площадкой. Там сидели четверо мужчин и девушка.
Познакомились. Вернее обменялись паролями. Провожатая ушла обратно.
— Ну, не будем терять понапрасну времени, — сказал мужчина, который по летам годился остальным в отцы. — Несите хлопцы «подарки» Гитлеру. Давай, товарищ, начинай урок, — добавил он, когда Аня, оглянувшись, обнаружила все свое подрывное имущество. Не было только взрывчатки, но старший протянул ей две толовые шашки, и урок начался.
Аня объяснила, как надо обращаться с различными минами и взрывателями, где их лучше применять. Она оказалась строгой, терпеливой и толковой преподавательницей. По нескольку раз объясняла одно и то же и требовала, чтобы ее ученики усвоили урок на «отлично», умели на ощупь определять каждую самую мелкую деталь мины:
— Работать вам придется в кромешной темноте, вслепую, действовать будете только на ощупь.
Она заставляла своих учеников завязывать глаза и так устанавливать мины.
С особенным интересом выслушали будущие подрывники ее рассказ о сюрпризных минах, о характерных примерах их применения.
Аня не забыла объяснить и то, как из обычной толовой шашки с вставленным детонатором, обмазанной чем-либо липким и припудренной угольной пылью, получается грозная «угольная» мина, которую используют для подрыва паровозов и котельных топок. Удивленные слушатели с интересом разглядывали белые, похожие па аспирин таблетки, каждая из которых, попав в буксу вагона, была способна вызвать пожар. Узнали будущие минеры и про знаменитые магнитные мины.
Занятия в филиале «партизанской академии», вернее в «подпольной академии», продолжались несколько дней кряду.
Уставшую, утомленную Аню уводил к себе Степан, где его мать не жалела для девушки ни ласки, ни заботы, ухаживала за нею, как за родной дочерью.
На «экзамены» пришел сам Семен Михайлович. Сел в сторонке и с большим вниманием стал наблюдать, как его товарищи отвечают на вопросы, как обращаются с минами. Неуспевающих не оказалось, и он сердечно поблагодарил Аню:
— Ну, теперь тряхнем мы фрицев! Спасибо, родная, за помощь!
Когда же подпольщики разошлись, Семен Михайлович сообщил Ане, что в Мозырь он пошлет теперь своих людей.
— А вам, Аня, командование приказало возвращаться в соединение.
До ближайшей деревни девушку должен был довезти Степан, а там передать своим связным, которые переправят ее в местный отряд. До родного соединения Федорова ей помогут добраться уже отрядные разведчики.
Степан ушел чуть свет, а ближе к полудню подкатил на розвальнях. В Анину кошелку уложили несколько толовых шашек для стрелочницы на переезде, прикрыли их сверху и не спеша тронулись в путь.
До железной дороги доехали без всяких происшествий, но там случилось непредвиденное: у будки вместо женщины, которая должна была их ждать, стоял полицай и неумело переводил стрелку. Степан перекурил с ним и узнал, что стрелочницу забрали гестаповцы.
