Александр Шамес - Ган а-Надив (Сад Щедрого)

— Халло, это мы… — голос в телефонной трубке принадлежал женщине, старательно коверкавшей английские слова.

— Кто — мы?

— Сами знаете. Не тяните время. Немедленно перезвоните по номеру 03-570-01-72. Ничего не говорить! Только слушать. У вас — минута. Все…

— Неплохо продумано! Звонили наверняка из телефона-автомата — не стоит даже устанавливать с какого. И сейчас мы наверняка звоним тоже в телефон-автомат! Разве за минуту-полторы успеешь выслать людей к произвольному телефону? — поделился мнением со своим сменщиком оперативный дежурный Отдела безопасности, одновременно набирая названный номер.

— Это уже не актуально, — отозвался коллега, — из Иерусалима звонил Левинштейн. Его группа установила одну из участниц группы. Так что вся их маскировка теперь бесполезна!

— Но мы продолжаем игру?

— Приказано продолжать…

— Это 570 — …

— Да! Наши условия: полтора миллиона западногерманских марок в купюрах по 50 и 100 марок. Деньги должны быть выпуска после 1991 года, но не самые новые. Купюры не должны быть подобраны по номерам. Не пытайтесь метить деньги — мы сумеем проверить! Также мы требуем нотариально заверенную в Израиле расписку на предъявителя: о добровольной передаче Трестом указанной выше суммы подателям расписки. Скажем — на благотворительные цели. Подписи — руководителей Треста. Об остальном — позже. Ждите звонка.

— Ты слышал? Они позаботились об индульгенции!

— Это не так глупо, как кажется на первый взгляд. Властям мы о действиях шантажистов не сообщали. После выдачи такой расписки Трест, в случае уплаты выкупа, не сможет предъявить никаких обвинений. Деньги-то мы им передали, как они выражаются, "добровольно", а насчет взрывного устройства — так они всегда скажут, что пошутили, и бомба в гроте была игрушечная!

— Господа, рад сообщить вам о том, что расследование завершено!

В просторной комнате для совещаний тель-авивского представительства Треста собрались все, посвященные в события последних дней. Раздались аплодисменты.

Хаим Левинштейн продолжал:

— Будет справедливо отметить, что наша группа послужила только "исполнительным элементом" — основная заслуга в определении личностей преступников по праву принадлежит нашим "яйцеголовым" коллегам в Париже. Они проделали удивительно точную и красивую аналитическую работу.

— Не скромничайте, Хаим, вы тоже неплохо поработали! — доктор Бен-Шмоэль не упустил возможности польстить парижскому коллеге, считавшемуся восходящей звездой Службы безопасности, — тем более, вам предстоит нейтрализовать шантажистов.

— Если в Париже примут решение о нейтрализации. Позвольте продолжить? Итак, перед вами — "Мученики Семнадцатого Сентября"…

Свет в зале погас. На широком экране демонстрационного монитора медленно, одно за другим стали появляться лица, окруженные короткими строчками анкетных данных: Алик, Лелька, Валера, Милик…

— … Александр и Елена Бронтман, Валерий Смоленко, Эмиль Фейгин. Все — новые репатрианты из стран бывшего СССР. Проживают в караванном городке N. По специальности работает только Эмиль Фейгин. Ни у одного нет постоянного места работы. Максимальный заработок — также у Фейгина. До 8 шекелей в час. Финансовое положение у всех схожее — банковский "минус". Бронтманы и Фейгин недавно взяли ссуды для покупки автомобилей. Жена Смоленко, Алла, подозревается в занятии проституцией. Наши представители в Москве обратились за информацией в частную консалтинговую фирму "Интеринфо", которую организовали бывшие сотрудники КГБ. Таким образом, о "советском" периоде жизни шантажистов мы знаем довольно много: до репатриации социальный статус и материальное положение названных лиц можно было определить как "выше среднего". На "закрытой" фирме "Астрофизика", где до решения выехать в Израиль работал Александр Бронтман, о нем отзываются как о высококвалифицированном разработчике микрокомпьютеров…

— Не удивлюсь, если устройство взрывателя можно будет патентовать, — подала реплику баронесса.

— Возможно. Фейгин работал механиком в одном из самых модных гаражей Риги, обслуживавшем машины иностранных представительств, а Смоленко возглавлял совместное турецко-российское предприятие и несколько мелких научно-производственных кооперативов…

— Простите, господин Планкетти, я изучала бизнес в Гарварде, но, к стыду своему, не знаю, что такое — научно-производственный кооператив?

— Не стыдитесь, баронесса, и передо мной возник тот же вопрос. Западным специалистам еще долго предстоит изучать экономику переходного посткоммунистического периода. Сейчас наши прославленные советологи пасуют перед подобными вопросами. Русские же эксперты при упоминании об этих кооперативах сначала долго смеялись, а потом начинали объяснять что-то о переводе безналичных денег в наличные[103]…

— Абсурд какой-то!

— И я так подумал, а потому решил не вдаваться в детали этого удивительного бизнеса. В общем понятно, что и до репатриации Смоленко охотно занимался делами, не исключавшими конфликтов с законом.

— Как они ведут себя сейчас, в ожидании нашего ответа?

— Сотрудники оперативной группы установили постоянное аудиовизуальное наблюдение за всей четверкой. После звонка к нам они держатся кучкой — в домике Бронтманов. При всех передвижениях вне и внутри дома один из них поочередно постоянно держит в руках что-то, напоминающее приемно-передающее устройство. Наблюдавший их психолог считает, что они находятся в состоянии крайнего возбуждения, близкого к аффекту. Очевидно, что решение о совершении террористического акта явилось кульминацией "стресса абсорбции" — резкого снижения социального статуса и жизненного уровня, характерного для многих репатриантов последней волны. Психолог рекомендует предпринимать активные действия с предельной осторожностью. Не исключено, что даже намек на опасность для кого-нибудь из членов группы подтолкнет другого включить взрывное устройство!

— Активных действий не будет!

— ?????

— Поймите, Карл, за несколько последних лет я лично не дала ни франка даже нищим в подземке! Мой "Роллс Ройс" не опускается в подземку. Мы финансируем сотни благотворительных фондов. Значительная часть этих денег предназначена для программ, так или иначе связанных с репатриацией в Израиль. Сионизм и филантропия — вековые традиции нашей Семьи. То, что отличает нас, Ротшильдов, от многих других состоятельных семей. Однако, до сих пор благотворительность была для меня некоей абстракцией: я подписывала чеки, но никогда не видела лиц людей, которым могу помочь. Сегодня я увидела лица. Лица незаурядных, по-своему талантливых людей. Может быть эти деньги помогут им выйти из того тупика, в который завела их жизнь, реализовать себя? Не тратьте слова на возражения! Это моя блажь… Я приняла решение. Оно соответствует первоначальным рекомендациям Совета. Мы не будем рисковать. Снимите наблюдение и выполните все их требования. Деньги перечислите из моего личного страхового фонда. Не стоит терять еще и льготы по налогообложению, не так ли?