Рука невольно потянулась к маленькому ящику в тумбе стола, пальцы сомкнулись на пластмассовой бутылочке. Скиба большим пальцем откинул крышечку, вытряхнул маленький сухой шарик, положил в рот и разжевал. Горько, но снимает чувство тревоги. Это и еще виски. Он повернулся влево, сдвинул стенную панель, достал бутылку шестидесятилетнего «Макаллана» и стакан для виски и налил изрядную порцию. Напиток был насыщенного цвета красного дерева. Примесь прохладной воды «Эвиан» разбавила аромат. Скиба поднес стакан к губам и стал пить большими глотками, наслаждаясь вкусом хмеля, торфяников, высокогорных пустошей, студеного моря и изысканного испанского амонтильядо.
Ощутив покой, он стал мечтать о большом плавании — чтобы унестись далеко-далеко в море света. Для этого всего-то и надо дожевать лежащие в бутылочке две дюжины таблеток и запить остатками виски, и он навеки погрузится в синюю глубину. И никаких прошений в конгресс о применении Пятой поправки[14], никаких оправданий перед советом директоров, что он всего лишь не справившийся со своими обязанностями, заблудший управляющий, — никакой грязи, как с Кеннетом Леем. Он станет сам себе судьей, присяжными и палачом. Его отец, армейский сержант, учил его ценить свою честь.
Единственное, что могло спасти фирму, но в итоге окончательно утопило, — прорыв с новым препаратом, который, как они считали, у них в кармане. Флоксатен. С таким козырем, решили их умные головы, можно безопасно снизить вложения в исследовательскую работу, чтобы поднять текущие прибыли. Они считали, что аналитики этого не заметят. Поначалу все так и было. Сказочное время — их акции подскочили выше крыши. Затем они стали сокращать амортизационные вложения, но аналитики по-прежнему молчали, и рынок рос. Затем стали списывать убытки на крохотных незарегистрированных партнеров на Каймановых и Антильских островах, а займы заносить в разряд прибыли, спускали всю наличность на собственные акции, чтобы еще сильнее вздуть цены. Разумеется, при этом повышалась оценочная стоимость всего капитала, и это еще сильнее поднимало цену на акции. Это была большая игра. Они нарушили все законы, правила и установления. А если бы появилось какое-нибудь новое правило — их знаменитый гений придумал бы, как обойти и его. Они стали такими же перспективными, как «Брэр биэр». «Заколачиваем зеленые каждую минуту».
Но лафа кончилась. Не осталось ни одного правила, которое можно было бы нарушить. Рынок наконец проснулся. У них в рукаве не было ни одного фокуса. Над зданием фирмы по авеню Америка, 725, кружили черные вороны, и в их карканье слышалось его имя.
Дрожащей рукой Скиба вставил ключ в замочную скважину и выдвинул ящик. Прожевал еще одну горькую пилюлю и запил новой порцией виски.
Звонок объявил о приходе Граффа. Гения их фирмы, который довел ее до такого состояния.
Скиба отхлебнул воды, прополоскал во рту, проглотил. Потом еще и еще. Пригладил волосы, откинулся на стуле и сделал лицо. Он уже ощущал, как возникает легкость в груди и, распространяясь к кончикам пальцев, взбадривает и наполняет тело золотистым сиянием.
Он повернулся на стуле, взгляд на мгновение упал на улыбающихся из серебряных рамок троих веселых детей. Затем нехотя скользнул по столу, и Скиба посмотрел на вошедшего в кабинет Майка Граффа. Этот человек казался на удивление хрупким и был затянут в безупречного покроя шерсть, шелк и хлопок. Он считался восходящей звездой и был протеже самого Лэмпа. О нем писал «Форбс», его обхаживали аналитики и инвесторы. Его винный подвал прославлял «Бон аппетит», а дом — «Архитекчерал дайджест». Но теперь протеже Лэмпа больше не восходил к высотам. Наоборот, вместе со Скибой, взявшись за руки, летел с обрыва Большого каньона.
— Что там такого срочного, что не могло подождать до нашего послеобеденного совещания? — поинтересовался Скиба.
— К вам пришел некий тип. У него интересное предложение.
Скиба закрыл глаза. Он внезапно ощутил себя до смерти уставшим. Все хорошие чувства разом испарились.
— Послушайте, Майк, — буркнул он, — а вам не кажется, что с нас уже довольно ваших предложений?
— Это совсем иного рода. Поверьте.
«Поверьте!» Скиба безнадежно махнул рукой и в тот же момент услышал скрип открываемой и закрываемой двери. Перед ним стоял какой-то дешевый хлыщ: пиджак с огромными лацканами и непомерно много золота. На голове три волосинки, но зачесаны поперек широких просторов плешивого черепа, а хозяин, вероятно, считал, что этим решил проблему лысины.
— Господи, Майк… — забормотал Скиба.
— Это мистер Марк Хаузер, — перебил его Графф, выступая вперед. — Частный детектив. В прошлом работал в Бюро по контролю за продажей алкогольных напитков, табачных изделий и оружия. Он хочет нам кое-что показать. — Графф принял из рук Хаузера листок бумаги и передал его Скибе.
Скиба посмотрел на текст. Страница была покрыта странными значками, на полях рисунки каких-то листьев и виноградной лозы. Бред какой-то. Этот Графф совершенно свихнулся.
— Это страница из манускрипта майя девятого века, — продолжал между тем Майк. — Что-то вроде их фармакопеи. Там две тысячи страниц, и все они посвящены лекарствам тропического леса — как и из чего их готовить.
Когда важность произнесенных слов дошла до Скибы, его бросило в жар. Не может быть!
— Не сомневайтесь. Здесь тысячи древних медицинских прописей на основе активных веществ, которые содержатся в растениях, животных, насекомых, плесени, грибах — всего не перечислишь. Врачебная мудрость древних майя в одном томе.
Скиба поднял глаза, посмотрел на Граффа, перевел взгляд на Хаузера.
— Откуда это у вас?
Гость сложил на груди пухлые ручки; от него несло то ли одеколоном, то ли средством после бритья. Дешевка!
— Этот том принадлежит моему другу. — Хаузер говорил писклявым голосом с раздражающим бруклинским акцентом. «Тоже мне, не половозрелый Аль Пачино».
— Мистер Хаузер, потребуется десять лет и полмиллиарда на научные разработки, чтобы запустить какое-нибудь из этих лекарств в производство, — заметил Графф.
— Справедливо, — согласился гость. — Однако представьте, как в таком случае поднимутся ваши акции. У меня сложилось впечатление, что в вашу речушку вылили порядком дерьма! — Пухлая ручка широким жестом обвела кабинет.
Скиба в упор посмотрел на него. Наглый проходимец. Сейчас он вышвырнет его за дверь!
Сегодня утром акции «Лэмпа» стояли на отметке четырнадцать и три четверти доллара. В прошлом декабре они продавались за пятьдесят. В ваших активах два миллиона акций по цене от тридцати до тридцати пяти, которые вы намеревались выкинуть на рынок в следующие два года, но это абсолютно бессмысленно, если не поднять на них цену. К тому же ваш противораковый препарат флоксатен оказался фуфлом, и на днях Администрация по контролю за продуктами питания и лекарствами издаст на него запрет.
