Алькальд все же не думал, что нам грозит опасность. По соседству нет guerilleros; он, во всяком случае, ни о чем таком не слышал. И лодочник просто сыграл с нами злую шутку по какой-то неизвестной причине.
— В конце концов, — успокаивал он нас, — это не так уж важно, сеньоры. Я дам вам скиф, или Пепе отвезет вас в своем каноэ. Жаль, что здесь нет моего сына. Он сам отвез бы вас.
Мы начали благодарить его за это предложение, и в этот момент вернулся Пепе. На этот раз он гнал свое суденышко, словно на регате. И как только оказался на расстоянии слышимости, закричал:
— Сеньор алькальд! Сеньор алькальд!
— В чем дело, Пепе?
— Сюда плывут три большие лодки, полные людей!
— Что за люди?
— Я их не очень хорошо рассмотрел, ваша честь. Но они все чужие, не из наших, а белые. Я думаю, это солдаты, потому что они вооружены. У них ружья и пики!
Еще до того, как Пепе закончил свой рассказ, мы все поняли.
Теперь мы были совершенно убеждены, что лодочник нас предал и что люди в лодках те самые, которых мы видели возле домов Тлалхуака. Возможно, это guerilleros, но скорее всего, просто шайка разбойников, которые хотят захватить нас и потребовать выкуп. Такая практика распространена среди бандитов Мехико не меньше, чем в Неаполе или Абруццо.
— Я вам говорил, что у нас неприятности, — сказал Криттенден с тревогой. Но выглядел он решительно. Он не из тех, кто легко пугается.
— Ваш револьвер заряжен? — спросил я.
— Конечно, зарядов хватит на шестерых.
— У меня также. Если их не слишком много и нам повезет, мы сможем спастись. Мексиканцы не знают, на что способны шестизарядные револьверы. Во всяком случае, мы дорого продадим свою жизнь. Пока мы обменивались этими замечаниями, дон Тито подошел к самому краю воды и торопливо о чем-то шептался с Пепе. Если бы я не поверил твердо в его дружбу и благодарность за услугу, которую ему оказал, то мог бы подумать, что он участвует в заговоре против нас. Однако, как показало его последующее поведение, такая мысль была бы совершенно несправедливой.
Затем дон Тито поспешно подошел к нам и сказал:
— Caballeros, боюсь все же, что вам угрожает опасность. Не могу сказать, кто эти вооруженные люди. В наших чинампах таких никогда не было, и я думаю, что они пришли за вами.
— Мы тоже так думаем. Мы в этом просто уверены.
— Ах, значит, вы что-то о них знаете!
— У нас есть подозрения.
— И вы не хотели бы с ними встретиться?
— Конечно, нам лучше бы избежать этой встречи.
— Ну, что ж, сеньоры. Время у нас еще есть. Пепе — искусный гребец. Нам повезло, что он увидел их издали и сразу сказал мне. Вы должны сесть в его каноэ, и он увезет вас. Их лодки вот-вот покажутся. В каноэ, caballeros!
— Но вы сами… и ваша дочь!
Я посмотрел на стоявшую рядом девушку. На ее лице было выражение не страха, а тревоги. И все из-за нас.
Она горячо принялась вместе с отцом уговаривать нас немедленно бежать.
— О, сеньор! — умоляюще обратилась она ко мне полушепотом. — Это может быть опасно. Поспешите!
— О нас не тревожьтесь, — ответил на мой вопрос алькальд. — Кто бы ни были эти чужаки, у нас нет с ними вражды, и у них нет причин враждовать с нами, бедными чинамперос. Даже если это грабители, как вы считаете, здесь их ничего не привлечет.
Он как будто забыл о бесценном сокровище, стоявшем рядом. Но я не забыл и потому сказал:
— Они могут обойтись с вами грубо.
— Никакой опасности, caballero, — заверил он. — Если они попытаются высадиться на нашей чинампе и я увижу, что они опасны, они нас не поймают. Сзади у нас есть лодка, и есть пути в синте, известные только индейцам озер. А теперь… теперь вы должны исчезнуть.
И он подтолкнул нас к каноэ.
В следующее мгновение мы уже были в лодке, и Пепе начал усиленно грести.
Отплывая от чинампы, я в последний раз увидел девушку. Мне казалось, что хоть она и не посылала письмо с приглашением, все же была рада моему появлению.
Глава XII. БУРЯ НА БОЛОТЕ
Наступила ночь, и небо сплошь затянули тучи, предвещая одну из тех бурь, которые внезапно обрушиваются на плоскогорье. В отдалении уже слышались раскаты грома, изредка небо освещалось вспышками молний. На пока еще гладкую поверхность воды падали первые капли дождя, крупные, как пистолетные пули. Со стороны гор доносились сильные порывы ветра.
Мы отплыли от чинампы, и наш гребец направил каноэ в сторону, противоположную той, с которой мы приплыли, двигаясь в другой конец открытого водного пространства. До него было несколько сотен ярдов; добравшись туда, гребец повернул каноэ.
Еще через пятьдесят ярдов проток разделился надвое, и мы направились по правому, более узкому каналу.
Я сидел на корме, и мне были еще видны плавучие сады, с множеством огоньков, похожих на ряд уличных фонарей. Я думал о девушке, оставленной где-то там, вдалеке. В этот момент вспыхнула молния, сделав все вокруг видимым и отчетливым, как днем. Я смог разглядеть ближайшую крытую тростником крышу среди окружающих ее кустов и деревьев. Но смотрел я не на нее, а на три лодки, набитые людьми и направлявшиеся к тому месту, которое мы только что покинули! В следующее мгновение нас снова поглотили темнота и тишина. Раздавался только негромкий, размеренный плеск весла, его двойные лопасти попеременно опускались в воду то по одну, то по другую сторону каноэ.
Судя по скорости, с которой мы двигались, мы могли не опасаться преследования со стороны тех трех лодок. Да я думал не о собственном спасении. У меня не развеялась тревога за судьбу тех, кто недавно оказывал нам гостеприимство. Я не разделял уверенности индейца-отца. Напротив, мне казалось, что если не он сам, то его дочь подвергаются серьезной опасности. Но какой толк думать об этом? Мы все равно ничего не можем сделать.
Поэтому я попытался сосредоточиться на чем-нибудь другом.
— Куда вы гребете, сеньор Пепе? — спросил я молодого индейца.
Дон Тито сообщил нам его имя, и я знал, что такое обращение должно расположить его к нам. Мексиканским индейцам всегда лестно, когда их называют «сеньор».
— В Сан-Исидро, ваше превосходительство. Алькальд велел мне доставить вас туда.
— Это далеко?
— Нет, близко. Меньше трех лиг. Если бы не темнота, мы добрались бы за полтора часа, самое большее — за два. Есть другой путь, который мы могли бы использовать, — по главному каналу. Но его милость велел мне плыть этим. Я мог бы дать им милю на их две, и они все равно не увидели бы следа моего каноэ. Caramba, ни за что не увидели бы!
— Но что мы будем делать, добравшись до Сан-Исидро? Если не ошибаюсь, это вблизи дороги на Веракрус, в пятнадцати милях от столицы.
Вопрос этот задал Криттенден, думавший, конечно, о выговоре, который получит от своего строгого начальника.
