«Все еще не вставили окна. Жутко бесил полиэтилен, пришлось заколачивать проемы. Стыдоба, да и только, зато так безопаснее. Но ничего. Освоимся на новом месте, и подлатаю свою крошку.
Нашел курицу. Майк не дал сожрать. Теперь у нас новый член семьи — Ко-ко. Дожили… Ужин — в друзьях! Глупое создание высиживает Тока. Приняла его глаза за яйца. Поржал. Коту не понравилось.
Сью сшила одеяло. Зачем?! В Техасе ужасная жара. Хреново без кондиционера.
Дон дал почитать книгу. Не ведись на название — речь не о карликах. Несусветная муть. Но тебе понравится. И ей.
Возвращайся со своей Удачей. Если… (последующая фраза многократно перечеркнута, не разобрать), все равно возвращайся».
Так же, как и в прошлых письмах, Раф никогда не писал о Еве напрямую, даже имени ее не указывал. Девушку вовсе не обижал сей факт. Она представляла: каково было бы постоянное напоминание о смерти или безуспешных поисках любимого человека. Ведь все указывало на ее гибель, и шансов найти действительно было ничтожно мало. Но Лео не сдался и не бросил поиски.
Поступки — вот что испокон веков определяет безграничную меру любви.
По ту сторону реки за прошедшие несколько месяцев девушка смогла отдалиться не больше, чем на сорок миль. Но он отыскал ее. Может быть, потому, что точно знал повадки любимой и то, как она думала, где предпочитала укрываться и куда намеревалась идти. Прочесывая все вокруг себя, он наткнулся на след: ровные высеченные борозды на стволах деревьев. Именно так он учил ее добывать древесный сок, когда в округе не было воды. После вышел к поселку. В одном из домов Лео обнаружил вывеску с его именем и после этого, практически без сна и остановок, добрел до следующей цели, потом до следующей…
Ева понежилась щекой о большую зеленую ладонь и потянулась к коробке.
На дне лежала маленькая книга в переплете из красной кожи с выбитым на ней полустертым золотым тиснением — «Маленькие женщины».
— С хорошей концовкой?
— Дони другие и не читает, — улыбнулся Лео и принял из рук Евы братский подарок, поглаживая истрепавшийся книжный корешок.
***
Заброшенные проселочные дороги состояли из одних сплошных ухабов и поваленных поперек деревьев. Как и предполагалось — они застряли.
Девушка нажимала на педаль газа, передние колеса вращались, вздымая в воздух пыль и мелкий песок, но «Фиона» прочно засела днищем в глубокой колее.
Прокашлявшись, Лео стер с лица грязь, обошел машину и пригнулся у приоткрытого окна пассажирского сиденья.
— Я ее не брошу! — девушка вцепилась в руль полюбившегося автомобиля и жалобно посмотрела на запыленного ниндзя.
— Это я уже понял еще до границы с Техасом, — усмехнувшись, он открыл дверь и вытащил трос.
«Фиат» за все годы своего существования не растерял ни одной единицы своих лошадиных сил. Но чтобы вырулить, ему как раз-таки недоставало единственного — черепашьей тяги.
Здесь проезжали его братья, и он шел по следам широких борозд, оставленных «Тартаругой». Поваленные деревья были уложены возле обочины и не мешали Лео тащить за собой голубую ношу. Он, как суровый викинг, зажимал в руках туго натянутый трос и тянул их Драккар, возглавляемый маленькой и хрупкой Валькирией. Пройденная миля показалась ему сущим кошмаром и нелепицей, но юная воительница пела ему победоносные песни, завывая похлеще Фенрира.
— Я мог бы и сам, — тихо проговорил Лео, и голос его отдавался мягкой хрипотцой. В свете костра он продолжал мечтательно наблюдать за каждым ее движением. Тонкие пальцы отжали ткань, снова погрузив материю в емкость с водой. И он с замиранием сердца ждал, когда Ева вновь так же нежно прикоснется к нему.
Из-под пушистых ресниц блеснули загадочные искорки, причудливо растекаясь по шоколадному взору. Ева приоткрыла губы, показался влажный кончик розового языка, которым она провела по уголку рта и тут же скрыла от него. Лидер шумно сглотнул в надежде еще раз увидеть невероятно притягательное и до невозможности возбуждающее явление.
Она чуть привстала с его колен и пригнулась ближе, проводя влажной тканью по затылку.
Не удержавшись, он коснулся губами плавного изгиба шеи, провел языком по разгоряченной солоноватой коже и шепнул, не прерывая поцелуев:
— На запад миль через двадцать должна быть река.
— Топлива впритык, мы не можем отклоняться от маршрута, — с печалью и так же тихо прошептала Ева, спускаясь влажными пальцами к его груди, сводя с ума таинственно любовными поглаживаниями.
— Тогда я искупаю тебя в древесном соке, — взмолился Лео, мечтая стянуть с нее одежду.
— Тогда я стану вся липкая.
— И я тебя вылижу, — по-наивному Лео умоляюще взглянул на оседлавшую его девушку и чуть ли не завыл оттого, что небесные жители так и не послали им дождя или пригодного родника по пути. Хватило бы для купания даже ручейка. А те скудные запасы воды, что у них оставались, грозились закончиться к следующему дню.
Девушка обхватила его лицо руками и с тем же желанием в глазах утешительно проговорила:
— Завтра к вечеру мы уже должны найти наш дом.
Лео измученно кивнул, ощущая, как ноет все его нутро от невозможности обладать любимой лишь только потому, что та сетовала на отсутствие должной гигиены, так забавно и подозрительно принюхивалась к своей одежде.
Он подхватил ее на руки, прижимаясь в жадном и требовательном поцелуе, отнес в машину, укладывая на заднее сидение, и решительно пообещал:
— Но если мы не найдем их до вечера, то я возьму тебя прямо в море.
Не столь важно — было ли это угрозой или отчаянным кличем, но Ева озорно повела бровью, и кончик нежных губ довольно приподнялся. А лидеру пришлось лечь на землю и начать отжиматься.
***
— Милая, потише, не гони, — Лео в очередной раз предусмотрительно напомнил взволнованной девушке о соблюдении скоростного режима по петляющей дороге.
Было еще светло, но облака постепенно окрашивались в розовые цвета, предзнаменуя дальнейший плавный закат солнца.
Они проехали небольшой, но достаточно заметный указатель, помеченный иероглифом. Через несколько миль их ждал элитный закрытый комплекс, где некогда богатеи владели резиденциями с частными пирсами у самого побережья.
Вдали блеснули белые колоннады, и «Фиат» стремительно приближался к шлагбауму.
— Ева… — осторожно окликнул лидер, подозревая, что девушка решила пойти на таран.
С визгом машина затормозила, и они ждали, пока развеются густые облака дорожной пыли.
Лео вышел, приблизился к преграде и дернул металлическую балку, но она осталась неподвижной. Только вознамерившись проверить подъемный механизм, он вдруг услышал протяжный писк, и со щелчком шлагбаум поднялся вверх.
Они оба ехали в полной тишине, вглядываясь в даль небольших коттеджей, и только на развилке Ева неуверенно спросила:
— Как думаешь — нам направо или налево?
— Думаю, туда, где самый высокий дом, — Лео указал на крышу с черепицей нежно-голубого цвета, выглядывающую из-за крон деревьев.
Сомнений быть и не могло, за забором на заднем дворе стояла их «Тартаруга». Даже в полуразобранном состоянии в ней безошибочно угадывалась мастерская рука «Рафаэлевского» творения.
Въехав по парадной гравийной дорожке, закружившейся в кольцо, по центру которого выделялся мраморный круглый фонтан, Ева заглушила двигатель. Они вышли из машины и задрали головы кверху.
Большой белый трехэтажный дом потрясал своим классическим великолепием, масштабом архитектурной целостности, многочисленными каскадами крыш, колоннами и множеством больших высоких окон.
Их взгляды одновременно переместились вниз к двухстворчатой двери главного входа. Пара взволнованно переглянулась, понимая, что их путь окончен и они обрели свое пристанище, о котором так долго мечтали.
Лео взял Еву за руку и повел к пятиступенчатой широкой мраморной лестнице.
— Не так-то быстро, зеленый, — вдруг возник незнакомый голос, а за ним и щелчок взводимого курка.
