– Значит, мы не поедем? – с тревогой спросил я.
– Поедем на «Молнии», – решил Костя.
И вот впервые в эту навигацию мы снова поплыли по реке на нашей заслуженной, дряхлой шлюпке. Мы и теперь с Костей гордились своей шлюпкой, на которой так много попутешествовали и пережили столько необычайных приключений. Хорошо, что дед Максимыч залатал и подкрасил ее. Когда-то мы дали нашей шлюпке, тяжелой и неуклюжей, громкое название «Молния». Теперь мы чувствовали – оно звучало насмешливо. И все-таки менять его мы не стали.
С нами поехали Илько и Гриша Осокин. Как ни старались мы грести в две пары весел, «Молния» никакой скорости развить не могла. Нас легко обгоняли даже презренные вертлявые плоскодонки.
Выехав на Северную Двину, мы сбросили с себя майки и рубашки.
Долго не могли мы выбрать подходящее место, чтобы пристать к берегу. Грише все берега казались чудесными. Костя же считал, что в одном месте много народу, в другом – нет кустов. Я соглашался с Костей и разыскивал глазами лодку Прокопьевых, на которой должна была приехать Оля. Но этой лодки нигде не было видно.
Так мы плыли вдоль берега и спорили. Гриша горячился. Только Илько молчал и улыбался. Было видно, что ему совершенно безразлично, где приставать.
Наконец я заметил на острове Олю и Галинку, и в это же время Костя вдруг сказал:
– Вот здесь, пожалуй, местечко подходящее. Пристанем?
– Здесь Галинка Прокопьева, – шепотом запротестовал Гриша. – Она такая вредная… Поедем дальше.
– Нет, здесь хорошо, – поддержал я Костю. – А то мы так никогда хорошего места не найдем. Приворачивай, Костя!
– Да где здесь кусты? Здесь в сто раз хуже, чем… – начал было Гриша.
Но Костя круто повернул шлюпку, и через полминуты «Молния» носом врезалась в отлогий берег.
Гриша первым выскочил из шлюпки и принялся собирать топливо, чтобы развести костер. Вообще-то костер нам был не нужен – солнце палило нещадно, а варить мы ничего не собирались. У нас даже не было ни котелка, ни чайника. Просто с костром на берегу всегда веселее.
Костя разлегся на горячем песке. Я бродил по берегу, раздумывая, как лучше встретиться с Олей.
Девушки подошли к нам сами. Они были в легких сарафанах, босые. С ними подошел красивый парень в брюках кремового цвета, в рубашке «апаш», и брат Галинки – мальчишка лет восьми.
Гриша Осокин сморщился. Девчонок он вообще не любил, а Галинку Прокопьеву просто ненавидел. С давних, еще детских лет он был убежден, что Галинка – зазнайка и выскочка. Щегольской чистенький вид парня, спутника девушек, тоже был явно не по душе Грише.
– Давайте купаться, – сказала Оля.
– А вы плавать умеете? – насмешливо и сумрачно спросил Гриша.
– Наверно, не хуже тебя, – съязвила Галинка.
– Я и то умею, – крикнул Петька, Галинкин братишка, и побежал к реке.
Вскоре все мы уже были в воде. Даже Илько, который не умел плавать, и тот, шумно отфыркиваясь и смеясь, барахтался на самом мелком месте. Только Бэба (так звали щеголеватого знакомого Галинки) все еще раздевался на берегу, бережно и подозрительно долго укладывал свои кремовые брюки и «апашку».
Оля смело, по-озорному вбежала в воду и так же смело бросилась головой вперед. Она сильно и резко плыла в сторону фарватера, и мы едва поспевали за ней. Я был восхищен ее смелостью и умением плавать.
Чем дальше мы плыли, тем холоднее становилась вода.
Когда, возвращаясь, мы подплывали к берегу, Илько сидел у костра, а Бэба, едва замочив трусики, выходил из воды.
– Поганый! Поганый! – кричал Петька, прыгая и злорадно беснуясь около Бэбы.
Тех, кто разделся для купания и не выкупался, не окунулся с головой в воду, соломбальские мальчишки презирают и называют «погаными».
– Замолчи ты! – прикрикнула на братишку Галинка, сама смущенная водобоязнью Бэбы.
– Конечно, поганый, – засмеялся Гриша, стараясь больше обидеть Галинку.
– Ладно, не обращайте внимания, – снисходительно сказал Костя.
Хорошо после купанья лежать на горячем песке и любоваться сверкающей на солнце рекой.
– Как красиво! – сказала Оля. – Я никогда не была на юге, и меня почему-то совсем туда не тянет. Ни за что бы не променяла наш север на юг. Правда, у нас хорошо?
– Хорошо, – согласился я.
Вид, открывавшийся с острова на Северную Двину и на город, был в самом деле прекрасен. В знойном нежно-голубом небе застыли густопенистые кучевые облака. Узкая полоска противоположного берега ярко зеленела березовым бульваром. Город и его белые здания издали казались игрушечными или нарисованными. Такими же игрушечными казались и стоящие у причалов пароходы и шхуны, маленькие, резко очерченные, неподвижные. И широко, спокойно лежала, словно живая, играющая отблесками солнца, сказочно могучая река.
– Да, там очень красиво, в городе, – задумчиво сказала Галинка.
– Если там красиво, зачем же ты ехала сюда? – спросил Гриша Осокин. Словно какой-то бесенок ссоры сидел в этом мальчишке.
Галинка с ненавистью посмотрела на Гришу.
– Не ссорьтесь, – сказала Оля. – Пойдемте лучше за цветами.
Идти за цветами Гриша, Илько и Петька отказались. Петька сказал, что он лучше еще раз выкупается, а цветы ему совсем не нужны. Гриша, видно, вполне разделял взгляды восьмилетнего Петьки.
Мы разбрелись по острову, перекликались, сходились и вновь расходились. Все цветы, какие я насобирал, я отдал Оле. На берег я вернулся с малюсеньким пучком синих колокольчиков. У Кости было три стебелька петушков. Зато Оля принесла огромный букет, и я заподозрил, что Костя тоже отдал свои цветы ей.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
В ОПАСНУЮ МИНУТУ
– Давайте купаться, – предложила Галинка. – А то ведь скоро и домой нужно ехать.
– Мы с Петькой только что из воды, – сказал Гриша. – Купайтесь, если хотите…
– Мне не хочется, – отозвался Илько, рисуя на песке причудливые узоры.
Бэба, видимо, был доволен, что он не один останется на берегу. Конечно, он боялся воды. Зато Петька радостно закричал:
– Купаться! Напоследок купаться!
И опять Оля первая ворвалась в воду. Как смело, сильно и быстро она плыла! Мы с Костей не без труда удерживались за ней. Галинка осталась далеко позади. Вскоре она повернула назад, вышла на берег и стала одеваться.
А Оля все плыла и плыла – к фарватеру, на быстрину.
– Оля! – крикнул я. – Нужно возвращаться, скоро пойдет дождь!
Большая серая туча своим краем уже коснулась солнца.
Оля повернулась на спина и некоторое время отдыхала. Я задержался возле нее, а Костя, не обращая внимания ни на тучу, ни на нас, продолжал плыть вперед. Может быть, он хотел показать свою смелость и выносливость, а может быть, просто не заметил, что мы решили возвращаться.
