то я завтра уеду в город и не знаю когда вернусь.
– Хорошо, я сейчас.
Вадим с Павлом отошли от калитки, и спрятались за большим орехом. Катька выбежала в ночной сорочке, и сразу же попала в крепкие объятия Степана. Любовь их была недолгой, но страстной, хотя Катька и сдерживала свои возгласы, что бы не разбудить родню.
– Вот и все, а ты боялась, это же совсем не больно, – короткий поцелуй в щечку.
– А когда ж ты приедешь?
– Не знаю, я может, еще и не уеду.
– Ах, ты подлец, – сказала Катя и побежала в комнату, но в ее голосе и движениях тела было явное удовлетворение.
Степан довольный подошел к ребятам.
– Ну, что парень, гони бутылек.
– Пошел ты…
– Нет, мы так не договорялись. Вот и свидетель есть.
– Да, долг надо отдавать, – поддержал Павел.
– Отдам, но не сегодня.
Вадим развернулся, и быстро пошел домой.
В двери постучали. Галя открыла двери. На пороге стоял улыбающийся сосед Максим Павлик.
– Иван дома?
– Нет.
– Тем лучше.
– Почему7
– Потому что мне надо с тобой поговорить.
– Мне не о чем с тобой говорить.
– Вот это ты напрасно так. Разреши пройти. – Не дожидаясь ответа он вошел в комнату. – как вкусно у тебя пахнет.
– Я пирожки пекла.
– С чем?
– С яблоками.
– Обожаю пирожки с яблоками. Угостила бы.
– Обойдешься. Что ты хотел мне сказать?
– Куда нам торопится. Успеем. Так ты угостишь меня пирожками?
– Я на тебя не рассчитывала.
– Почему ты так сурова со мной. С другими ты намного нежнее.
– Что за намеки?
– Я просто факты имею, а ты не нервничай.
– Я не нервничаю.
– Нервничаешь. Я же вижу.
– Тебе кажется.
– Крестится надо, когда. кажется.
– Да. не любишь ты меня.
– У меня муж есть.
– Муж говоришь.
– Да, муж. Уходи, мне надо хозяйством заниматься.
– А как же тот фраер из города?
– Какой фраер?
– Ах, какая ты забывчивая. Придется напомнить. На свадьбе, в прошлое воскресенье, ты с кем шуры-муры крутила?
– Какой еще фраер?
– Помнишь, помнишь вон, как лицо краской залилось.
– Ничего не было.
– Врать ты не умеешь. Еще не совсем совесть потеряла.
– Уходи. Ты мне мешаешь.
– Нет, сейчас я никуда не уйду. Я подожду Ивана, что бы ему рассказать как ты занималась любовью с городским фраером. Условия, конечно, не ахти какие, но поле вы хорошо пропахали. Всю кукурузу потолкли. Кстати, Иван ничего не сказал, что кукурузу поваляли.
– То бычок повалял.
– Хороший бычок. Мне вот интересно знать, как ты Ивана спаивала, что бы он уснул, а ты тем временем с тем бычком в кукурузу залезла. Неужели тебе не совестно было. Обычно, ты одергивала его. Не пей, не пей. А тут прямо-таки сама наливала. Я ведь сидел напротив, и все видел.
– Видел, так молчи.
– Я молчу. Мне просто интересно, чем же взял тебя тот городской фраер? Красотой, языком, который у него хорошо подвешен, или еще чем-то.
– Тебе этого не понять.
– Куда уж нам, мы деревенские, простые люди, не знаем деликатного обхождения. Но тем не менее честь свою блюдем.
– О моей чести тоже не надо заботиться. Уж сама разберусь.
– Оно то так, но немножко не так.
– Почему же это.
– Потому как с другими можем мы грешить, а со своими не можем.
– Вот ты о чем. А я то думаю, чего ты стал о моей чести заботится. Тела моего захотелось.
– Чего душой кривить. Захотелось. Ты баба видная, кровь в тебе играет, заводит мужиков.
– Значит, и тебя я завела?
– Да, завела.
– А теперь вон из моей хаты, что бы ноги здесь твоей не было.
– Подожди, не гони. Я дождусь твоего Ивана, и ему все расскажу, какой бычок у него кукурузу повалял.
– Он тебя не послушает.
– А вот я расскажу, и потом посмотрим.
– Чего ты хочешь?
– Нежности немного твоей, любви. Конечно, не сейчас и не здесь, а где-нибудь в укромном месте, в подходящее время.
– Какой же ты свинья, Максим. Я знала это давно, а сейчас убедилась окончательно.
– Но это еще мы посмотрим. Я себя таковым не считаю. Просто хочу воспользоваться моментом.
– Никогда.
– Это мы еще посмотрим. Ах, вот и твой мужичок идет. Во время.
– Лучше уйди.
– Как же я теперь уйду, когда Иван пришел. Здравствуй сосед.
– Здравствуй, Максим. А что ты в моей хате делаешь?
– Да, вот пришел к тебе по делу, а супруга сказала, что должен скоро придти, то и жду.
– Какое же у тебя дело ко мне?
– Да вот мне надо, – начал Максим, а Галя то покраснеет, то побелеет.– Паяльник мне надо у тебя взят, на вентиляторе конец отпал, а такая жара стоит, что спасу нет.
Говорит Максим, а сам смотрит на Галю. Какая же у нее реакция. Галя старается держаться, но волнения на лице написаны. Правда, после того, как Максим свое дело раскрыл, то у нее отлегло немного.
– Нет у меня паяльника. Сын взял когда-то, да так и не вернул.
– Жаль. Пойду к куму тогда, может у него есть.
– Может и есть, он же электриком работает.
– Пойду. – У Гали от этих слов, аж веселее стало на душе.
– Может тебя пирожком угостить?
– Спасибо не надо,– он пошел к двери, а на полпути остановился. – А что это у тебя за ураган прошелся по кукурузному полю?
– То не ураган, а бычок забежал на поле и повалял кукурузу.
– А я думал… – начал Максим и посмотрел на Галю. Она стояла бледная, как стена. Палец к губам приложила, а глаза говорят, согласна я, урод, ты такой. – А может и ураган.
Максим вышел. Встреча состоялась на том же поле.
– Что ж мы будем прямо здесь? – спросил мужчина.
– Нет, сейчас я тебя в дом поведу. Чего стоишь. Начинай, или уже расхотелось.
– Не той я породы, что бы идти на попятную.
В небе сияли яркие звезды, на улице брехали собаки, возле клуба играла музыка. Максим исполнил соло для одинокой свирели, неспешно одевал штаны.
– Доволен, свинья!
– И да, и нет.
– Почему же?
– Потому что не привык я с холодными женщинами любовью заниматься.
– Заработать надо, что бы к тебе относились хорошо. А почему же доволен?
– Потому что поимел тебя. Помнишь еще, когда мы молодыми были, я подъехал к тебе с предложением заняться сексом, ты отказала мне, да еще и опозорила меня перед ребятами, сказав, что со мной ты не будешь трахаться даже, если вдвоем на Земле останемься.
– Так ты ж и тогда был
