Разбойники топором перерубили пику Мали, но тот не сложил оружия и кое-как отбивался обломком. Раненые, хотя и нетяжело, Андре и Миана держались с трудом. Еще минута-другая – и гнусные убийцы совершили бы свое кровавое дело. Вдруг послышались звук сигнального рожка, треск ружейных выстрелов, дикие вопли и крики «ура!». Дверь горницы с шумом распахнулась, на пороге показался один из мятежников и отчаянно крикнул: «Спасайтесь! Англичане!» Поднялось неописуемое смятение. Солдаты кинулись к единственному выходу и разбежались врассыпную кто куда. Остался один капитан, он отчаянно бился, горя злобой и ненавистью. Все ближе и ближе доносившиеся победные крики врагов и сознание неминуемой гибели удваивали его силы. Воспользовавшись удобным моментом, он выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил чуть не в упор в Берту. Но Мали не зевал – он ударил копьем по дулу, и пуля пролетела над головой Берты. Не успел развеяться дымок от выстрела, как Андре с Миана подскочили к Дода и вонзили ему сабли в грудь. Разбойник выронил пистолет, судорожно взмахнул руками и грузно рухнул на пол.
В то же мгновение в горницу ворвались сипаи английской армии с криками: «Смерть мятежникам!» При виде распростертого на полу тела они остановились было, но потом, решив, вероятно, что перед ними повстанцы, ринулись на них с поднятыми саблями.
Андре бросил саблю, поднял руки и крикнул:
– Остановитесь, мы англичане! Глядите, вон лежит начальник мятежников. Это я убил его!
Солдаты опустили сабли. Старый унтер-офицер из туземцев с длинной седой бородой осторожно подошел к трупу и, ткнув его саблей, произнес:
– И правда, это разбойник Дода, которого мы разыскиваем… А ты кто такой? – спросил он Андре.
– Веди нас к твоему начальнику, – ответил юноша, – мы все ему расскажем.
– Ладно, – промолвил старик. – Отберите-ка у этих людей оружие, – приказал он сипаям, – сведем их к лейтенанту Алжерону. А вы у меня смотрите, – обратился он к нашим беглецам, – вздумает кто из вас бежать – пристрелим на месте… Что-то вы на англичан не похожи. Знайте, если обманываете, несдобровать вам – лейтенант шутить не любит… Ну, марш за мной!
В ту же минуту Андре вырвался из рук солдат, выхватил у одного из них саблю и заслонил сестру.
Сипаи окружили беглецов, и все молча последовали за сердитым унтером. Бой уже кончился; лишь изредка раздавались ружейные залпы. На главной площади валялись убитые и раненые. Очевидно, мятежники были застигнуты врасплох и не успели сколько-нибудь приготовиться к нападению.
Лейтенант Алжерон, начальник отряда, так быстро разбившего шайку Дода, устроил полевой суд под исполинским баньяновым деревом. Одного за другим подводили пленных мятежников. После короткого допроса офицер делал знак солдатам; осужденному накидывали веревку на шею и вздергивали на дерево. Немало было казнено преступников, когда солдаты подвели к офицеру наших заклинателей. При виде их лейтенант нетерпеливо крикнул унтер-офицеру:
– Кого ты там еще привел, Балу? Или забыл мое приказание не трогать крестьян, их жен и детей. Отпусти сейчас же этих пленников!
– Людей этих мы захватили с оружием в руках, – стал докладывать старый служака. – Они сами потребовали, чтобы мы доставили их к вашей милости.
– Кто вы такие и что вам от меня надо? – обратился офицер к арестованным.
– Мы британские подданные, – ответил Андре на чистейшем английском языке. – Не явись вовремя ваши солдаты, повстанцы покончили бы с нами.
– Как! – произнес взволнованно лейтенант. – Вы действительно англичане, и мне посчастливилось спасти вас?
– Меня зовут Андре Буркьен, – продолжал юноша. – У отца моего была большая фактория в Гандапуре.
– Говорят, Гандапур был первой жертвой вспыхнувшего в стране восстания? – спросил офицер.
– Злодей не только сровнял наш дом с землей, – ответил Андре, – но на моих глазах убил отца. Та же участь ждала и меня, если бы не этот человек, заклинатель змей Мали со своим товарищем Миана, он помог мне также освободить сестру, которую Нана держал в заточении в пандарпурском замке. Нам удалось благополучно ускользнуть от преследования, как вдруг сегодня утром злополучный случай свел нас с капитаном Дода, злейшим нашим врагом. Ваши солдаты спасли нас от неминуемой смерти.
– Несказанно рад, что нам удалось вырвать вас из рук злодеев, – горячо произнес офицер. – Отныне моя дружба принадлежит вам… Но я не имею чести знать вашу сестру. Будьте добры представить меня.
И с этими словами молодой офицер подошел к Берте и почтительно поклонился. Андре по всем правилам этикета торжественно произнес:
– Мисс Берта Буркьен, позвольте представить вам господина…
– Людовик Алжерон, лейтенант третьего стрелкового батальона! – предупредительно подхватил офицер и пригласил молодых людей к себе в палатку отдохнуть. – Вас туда проводят солдаты, – сказал он. – А я, как только покончу с моей печальной обязанностью, – тотчас же к вам явлюсь.
Не успели Андре с Бертой сделать несколько шагов, как видят, ведут старого брамина, того самого, что так радушно принял их накануне.
– Подождем минутку, пока его допросят, – сказала девушка брату, – может быть, нам удастся его спасти.
– Вот этого человека, – доложил конвойный, – мы схватили с оружием в руках. Он был с мятежниками и не хотел сдаваться.
– Что скажешь, старик, в свое оправдание? – спросил офицер.
– Отпусти, господин, смилуйся! – отчаянно завопил брамин, падая ниц. – Я не виноват, я друг англичан.
– Довольно странная манера у тебя выражать нам свою дружбу, – сказал лейтенант.
– Я жрец и старшина деревни, – продолжал брамин. – Разбойники захватили меня, увели с собой и под угрозой смерти принудили взять оружие, но, верьте совести, я человек мирный и ни на кого оружия не поднимал.
– Все вы это говорите, как только приходится ответ держать, – сказал офицер. – Эй, повесить его!
– Бога ради, подождите! – вскричала Берта в тот момент, когда брамину уже накидывали на шею роковую петлю. – Господин Алжерон, человек этот говорит правду. Вчера он приютил нас у себя и в беседе открылся, что боится мятежников и всей душой предан англичанам. Мои спутники могут все это подтвердить.
– Вполне вам верю, сударыня! – любезно ответил офицер и приказал отпустить брамина. – Знай, – обратился он к старику, – что англичане наказывают только предателей, а тех, кто остался им верен, – вознаграждают, но раз навсегда запомни – не следует овце водиться с волками. Не заступись за тебя госпожа, быть бы тебе теперь у Вишну или Шивы.
