— Значит, он отправился в Гондурас, — проговорила Сэлли. — И у вас нет никаких идей, ни малейшей догадки, куда именно?
— Я уже рассказал вам все, что знаю, — поморщился Том. — Сорок лет назад отец какое-то время пробыл в Гондурасе со своим партнером Марком Хаузером. Они искали гробницы и питались бананами. Как я слышал, их крупно надули: продали фальшивую карту с пометками, где будто бы спрятаны сокровища. Они несколько месяцев блуждали по джунглям, чуть не погибли, потом из-за чего-то поцапались и расстались. Вот и все.
— Вы уверены, что он ничего не нашел?
— Так утверждал отец. Горы южного Гондураса никогда никто не населял.
Сэлли, не отрывая глаз от набегающей под колеса машины голой пустыни, кивнула.
— Так что же вы намереваетесь делать? — не утерпел Том.
— Поеду в Гондурас.
— Одна?
— А почему бы и нет?
Том не ответил. В конце концов, это ее дело.
— У вашего отца были неприятности из-за того, что он обирал гробницы?
— Время от времени фэбээровцы начинали к нему цепляться, но он был хитроумным человеком и всегда выворачивался. Помню, агенты обыскали наш дом и нашли несколько статуэток из нефрита, которые он только что привез из Мексики. Мне тогда было десять лет, и я жутко испугался, когда они утром, еще затемно, постучали в дверь. Но доказать ничего не сумели, и вскоре отец все получил обратно.
— Люди вроде вашего отца — бич археологии, — покачала головой девушка.
— Боюсь, что не вижу большой разницы между тем, что творил отец и что делают археологи, — возразил Том.
— Огромная разница! — вспыхнула Сэлли. — Грабители нарушают общую картину, вырывают предметы из их окружения. Близкого друга профессора Клайва избили в Мексике крестьяне за то, что он пытался удержать их от разграбления храма.
— Печально слышать. Но трудно судить бедняков, если они пытаются таким способом накормить голодающих детей. А тут еще являются какие-то americano с севера и учат их, как жить.
Сэлли выпятила губу, и Том понял, что она не на шутку рассердилась. Машина шелестела покрышками по блестящему асфальту. Том включил кондиционер. Поскорее бы все это кончилось. Ему совершенно ни к чему осложнения в виде Сэлли Колорадо.
Девушка тряхнула длинными золотистыми волосами, и от этого в салоне распространился легкий аромат духов и шампуня.
— Все-таки кое-что не дает мне покоя. Никак не выходит из головы…
— Что?
— Барнаби и Фентон. Вам не кажется странным, что они погибли сразу после того, как были вызваны расследовать так называемую кражу в доме вашего отца? Мне не нравится, что эти события произошли так близко по времени.
— Простое совпадение, — покачал головой Том.
— Что-то в этом совпадении вызывает подозрения.
— Сэлли, я знаю Ски-Бейсин-роуд. Поворот Монахинь — дьявольская штучка. Не они первые, кого он угробил.
— А что они там делали — на Ски-Бейсин-роуд? Ведь лыжный сезон уже закончился?
— Если это вас так волнует, позвоните офицеру Фернандесу. Он все объяснит.
— Так я и сделаю. — Сэлли достала из сумочки сотовый телефон и набрала номер. Том слушал, как ее переадресовывали от одного дежурного к другому, пока наконец не ответил Фернандес. — Говорит Сэлли Колорадо, — произнесла она в трубку. — Вы меня помните?
Последовала пауза.
— Я хотела задать вопрос по поводу смерти Барнаби и Фентона.
Снова пауза.
— Почему они поехали на лыжную трассу, ведь сезон уже кончился?
Долгое, долгое ожидание. Том поймал себя на том, что старается прислушиваться, хотя это было совершенно бесполезно.
— Да, очень трагично, — повторила за собеседником Сэлли. — Так в какое место они собрались на рыбалку?
Опять тишина.
— Спасибо.
Сэлли медленно закрыла телефон. Том посмотрел на нее, и у него засосало под ложечкой: лицо девушки совершенно побелело.
— Их послали на трассу проверить акт вандализма, по вызов оказался ложным. На обратном пути по дороге вниз у них отказали тормоза. Полицейские пытались замедлить движение, притирая машину к ограждению, но уклон был слишком крут.
И пока они спустились к повороту Монахинь, успели набрать девяносто миль в час.
— Боже мой!
— После полета с четырех сотен футов и взрыва от машины мало что осталось. Никто ничего не заподозрил. Смерть полицейских показалась тем более трагичной, так как на следующий день они собирались поехать на рыбалку, о которой мечтали всю жизнь. Ловить тарпонов в Гондурасе.
Том проглотил застрявший в горле ком и задал вопрос, который ему очень не хотелось задавать:
— Куда именно?
— В местечко под названием Брус-Лагуна.
Том снизил скорость, посмотрел в зеркало заднего вида и, работая одновременно педалями газа и тормоза, с визгом покрышек развернулся на месте.
— Вы с ума сошли? Что вы делаете?
— Еду в ближайший аэропорт. Тот, кто убил полицейских, может точно так же убить моих братьев.
— Думаете, кто-то пронюхал о спрятанном наследстве?
— Нет никаких сомнений. — Том прибавил скорость. — Мы едем в Гондурас вместе.
Филипп Бродбент пошевелился, в четвертый или пятый раз пытаясь удобнее устроиться на дне каноэ, сгреб вещи помягче и устроил себе что-то наподобие скамьи. Суденышко скользило вверх по реке между двумя стенами зеленой поросли — урчал мотор, нос резал спокойную черную воду. Казалось, что они плыли внутри пещеры и от ее стен гулко отражались враждебные крики, визг и свист обитателей джунглей. Над лодкой постоянно вилось гудящее облако москитов, и насекомые тянулись за ней как хвост. Воздух был спертым, жарким и влажным. Дышать им было все равно что москитным бульоном.
Филипп достал трубку и набил из фирменной табакерки «Данхилл», которую извлек из кармана купленного в модном магазине костюма сафари. Не спеша раскурил и, выпустив струю дыма в жужжащую массу москитов, стал смотреть, как в ней образовалась брешь, которая тут же сомкнулась, как только дым рассеялся. Москитовый берег оправдывал свое название, а репеллент, который Филипп нанес на одежду и кожу, почти не защищал. Зато был маслянистым и пугающе пахучим, наверное, проникал в кровь и отравлял организм.
Филипп пробормотал проклятие и снова затянулся. «Черт бы побрал отца с его штучками».
Он снова пошевелился, но так и не нашел удобной позы. С носа пришел Хаузер и растянулся рядом. Он пах не антимоскитной бурдой, а одеколоном и казался настолько же свежим, насколько вспотевший Филипп мучился от жары.
— Гонз целый день искал следы Макса. Узнаем больше, когда завтра доберемся до Пито-Соло.
— Как они могут искать следы на реке?
— Искусство, Филипп, — улыбнулся Хаузер. — Где-то срезанная лиана, где-то след от лодки на берегу или отметина в песке под водой там, где стоял кол, к которому привязывали суденышко. Течение настолько медленное, что следы на дне остаются неделями.
