Так где же она? Подойдя к школе, он попытался открыть тяжелые двери. Но школа была заперта. Может быть, учитель в неразберихе запер ее в классе? Может быть, сломалась защелка на двери туалетной кабинки? Он звонил, но никто не выходил. Когда заканчивает работу администрация? Неужели нет сторожа? Несколько минут он ходил взад и вперед в тщетной надежде увидеть кого-то, выходящего из дверей. Но никто не выходил. На обратном пути он зашел в парк. В нем было полно детей. Но Сильваны среди них Джованни не увидел.
Когда он открывал ключом дверь, он верил, что Сильвана сидит на кухне и ждет его вместе с Лучаной и Беллой.
— Ау? — крикнул он в тишину. — Сильвана?
Лучана заплакала. Белла стала лизать его руку.
— Может быть, она зашла в гости к подруге?
— Какой подруге?
— Не знаю — но ведь есть у нее, наверное, подруги?
Лучана неподвижно смотрела на него. В ее взгляде был укор? У десятилетней девочки есть подруги? Они нашли список учеников класса и пробежали глазами все имена. В конце концов выбрали четыре знакомых имени из тех, кого при желании можно было рассматривать как подруг Сильваны. Джованни позвонил всем четверым. Он поговорил с двумя матерями и одним отцом, которые с пониманием и огорчением в голосе сказали, что Сильваны у них нет. В четвертой семье телефон не ответил.
По прошествии полутора часов после положенного времени возвращения из школы Джованни позвонил классному руководителю Сильваны. Ее не было дома. Потом он позвонил в больницу. Звонить в больницу было проклятием. Как будто звонок сам по себе превращал Сильвану из опоздавшей в пропавшую или того хуже — в пострадавшую. Его соединили с приемным отделением. Медсестра проверила список всех вновь поступивших. С чувством сострадания она сообщила, что у нее нет сведений о десятилетней девочке. Однако от этого известия Джованни не почувствовал облегчения.
— Позвоните в полицию, — предложила медсестра.
Он стал звонить в полицию.
— Что ты делаешь, Джованни? — спросила Лучана. Голос был дрожащим и нервным. — Что они сказали? Она была у них?
— Нет.
— Куда ты звонишь?
— В полицию.
— Боже! В полицию?
— На всякий случай, Лучана.
В телефонной трубке послышалось несколько щелчков, будто кто-то с кастаньетами вторгся на линию, затем гудок и соединение.
— Профессор Нобиле, — сказал мужской властный голос, — чем могу вам помочь?
Лишь несколько секунд спустя Джованни понял, что не так. Полиция не могла знать, с какого номера звонят и уж тем более кто звонит.
— Откуда вы знаете, кто я?
— С Сильваной все в порядке.
Вихрь отчаяния и ужаса, облегчения и страха едва не сбил с ног Джованни. «С Сильваной все в порядке». Полиция охраняет Сильвану. Она вне опасности. Сильвана в надежных руках. Но что она делает в полиции? Видимо, с ней что-то случилось. Но что? О боже, неужели ее… — Он был не в силах закончить мысль, не в силах произнести то слово, то непроизносимое слово. Он схватился за галстук и потянул его, пытаясь ослабить узел. Ему не хватало воздуха. «С Сильваной все в порядке».
— Что с ней?
— Джованни? — Голос Лучаны превратился в шепот.
— С Сильваной все в порядке, профессор.
— С ней все в порядке, — сказал он Лучане, закрыв трубку рукой.
— О боже, спасибо!
Он убрал руку:
— Где она? Куда мне зайти за ней?
— Ничего не предпринимайте, профессор Нобиле.
— Что вы хотите сказать?
— Никому не звоните. Ни с кем не вступайте в контакт.
— Я не понимаю…
— Ни с полицией. Ни с коллегами. Ни с друзьями.
С полицией.
Несмотря на жару и большую влажность, от которой рубашка прилипла к спине, мороз пробежал по коже. Джованни пришлось взять себя в руки, чтобы удержаться на ногах. «Ни с кем не вступайте в контакт. Ни с полицией…» Он попытался справиться с охватившим его оцепенением.
— Сильвана! — крикнул он. Он хотел спросить: «Как она?» — но голос изменил ему.
— Джованни? — У Лучаны начиналась истерика. Она дергала его рубашку, словно хотела сорвать с него одежду. — Что случилось? Джованни! Что с Сильваной?
— Если вы не выполните наши требования, профессор Нобиле, вы и ваша супруга никогда больше не увидите Сильвану.
— Но…
— Спокойно. Ни слова ни одному человеку. Тем более полиции. Вы поняли, насколько серьезно ваше положение?
— Джованни? — рыдала Лучана.
— Профессор Нобиле?
Он чуть не задохнулся.
— Да… Да! Да-да-да!
— Мы свяжемся с вами.
— Но Сильвана…
Незнакомец повесил трубку. Вместо гудка на линии послышалось потрескивание. «Кастаньеты», — подумал Джованни. Затем он разобрал нетерпеливый голос:
— Да? Полиция! Что случилось? — Голос был более высокий, чем предыдущий.
— Джованни! — плакала Лучана, прижимаясь к нему.
— Синьор, вы занимаете линию срочного вызова!
— Извините.
— Что случилось?
— Извините.
Он положил трубку и встретился взглядом с Лучаной.
АМСТЕРДАМ
5 июня 2009 года
1
Очень медленно она чуть-чуть приоткрыла дверь и посмотрела на меня.
Где-то глубоко внутри у нее зародился позыв к икоте. Как будто альбинос, стоящий на пороге, едва ли не самое жуткое зрелище, какое может увидеть женщина, целый день погруженная в собственные мысли и вдруг пробудившаяся к реальности от звонка в дверь.
Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами сквозь щелочку, цепочка на двери разделяла наши два мира. За моей спиной по каналу Кайзерсхрахт плыл экскурсионный катер с туристами. И сразу заколыхался ряд узких, странных каменных домов, отраженный в воде.
Мне показалось, что она моего возраста, но сохранила девичью прелесть. Карие глаза, светлые волосы с золотистым оттенком. «Ты легко могла бы меня покорить», — подумал я, как и всегда при встрече с привлекательной женщиной. Но сам я, скорее всего, напугал ее.
— Добрый день, — сказал я на своем самом лучшем английском языке, который, если честно признаться, был, скорее, ломаным, — я ищу Дирка ван Рейсевейка.
От ужаса глаза ее забегали. Она сделала попытку закрыть дверь.
— Дирк ван Рейсевейк? — повторил я. — Я пришел по правильному адресу?
Она высунула заламинированную табличку с текстом: «Aan de deur wordt niet gekocht. Ga weg!»[40] Я не совсем понял надпись на картонке. Но «Ga weg!» очень напоминало: «Катись колбасой!»
В СМС-сообщении, присланном мне Луи-Фердинандом Монье, было сказано, что нидерландским контактом Мари-Элизы является некий Дирк ван Рейсевейк, что вполне соответствовало старому электронному адресу, упомянутому среди данных этой самой Моник: [email protected]. Я поискал адрес Рейсевейка в международном телефонном каталоге и в справочниках по Амстердаму. Дело в том, что тот номер телефона, который дала Моник, был засекреченным. Я звонил сначала из Ювдала, потом с нескольких автозаправок и площадок отдыха между Осло и Амстердамом, но так и не получил ответа. И если я вообще сумел обнаружить этот адрес, то только благодаря моему доброму старому опыту детектива. Обзванивая университеты, издательства и антикварные лавки Амстердама, я сумел установить круг общения Дирка ван Рейсевейка через его доброжелательных коллег. Они знали этого пожилого историка, который зарабатывал на жизнь переводами специальной литературы, консультациями по предметам старины и по редким манускриптам. Если верить им, он был человеком странным и нелюдимым. То, что он интересовался, в частности, сатанизмом, было не известно никому из тех, с кем я разговаривал. Дирк ван Рейсевейк жил на набережной канала Кайзерсхрахт со своей значительно более молодой женой, которая была его личным помощником. По-видимому, именно эта женщина сейчас и пыталась захлопнуть дверь перед моим носом.
