Барни не меньше получаса просил и убеждал короля, пока не сумел перелить в его бесхарактерную натуру частицу своего бесконечного энтузиазма и решимости. Леопольд ощутил прилив бодрости и мужества и начал видеть ситуацию в более оптимистическом свете. Наконец он увлекся открывшейся перед ним перспективой, и Барни получил от него твердое обещание вступить в борьбу за трон. Он согласился отправиться в Луштадт вместе с Барни при военной поддержке сторонников Людвига фон дер Танна.
— Будем надеяться, — воскликнул король, — что правление Лутской династии наконец восторжествует. Со времен моей тетушки, принцессы Виктории, правление иноземца не освещало благословенным светом мой дом. Это случилось, когда мой отец был совсем молодым человеком, до его восхождения на престол, и хотя его правление было мирным и принесло процветание народу, его собственная судьба была крайне тяжелой. Моя мать умерла при моем рождении, последние же дни жизни моего отца были полны страданий из-за рака желудка, который медленно убивал его. Давайте вознесем хвалу Господу, герр Кастер, за то, что вы вдохнули новую жизнь в мой королевский дом.
— Аминь, Ваше Величество, — проговорил Барни. — А теперь мне пора отправляться к Танну. Не следует терять ни минуты, если мы хотим вовремя прибыть на коронацию. Герр Крамер поможет вам, но, поскольку никто здесь не знает, кто вы такой, вам пока лучше находиться здесь, чем где-либо еще. Прощайте, Ваше Величество, мужайтесь. Завтра утром мы встретим вас по дороге в Луштадт, на пути к вашему трону.
После того как Барни закрыл дверь королевской спальни и торопливо удалился, дверь соседней палаты быстро отворилась, пропуская человека с темным цветом лица и маленькими глазками. На его губах играла довольная усмешка. Он тут же поспешил в администрацию санатория и получил разрешение на отлучку сроком двадцать четыре часа.
Вечером того дня, когда был обнаружен король Луты, усталый, запыленный всадник остановил лошадь перед широкими воротами замка принца фон дер Танн. Неустойчивое политическое положение королевства Лута выражалось и в возвращении к Средневековью, о чем свидетельствовала опущенная решетка ворот и вооруженная стража возле надвратной башни древней феодальной крепости. Уже лет сто назад эти сооружения служили лишь для торжественных церемоний в дни больших праздников или в честь визита королевских особ.
На вопрос стражи Барни ответил, что прибыл с посланием от принца. Решетка медленно опустилась на свое место поперек рва, и офицер приблизился к всаднику.
— Принц Людвиг фон дер Танн в сопровождении большой свиты уехал на завтрашнюю коронацию Питера! — отрапортовал он.
— Принц уехал на коронацию Питера? — воскликнул Барни пораженно. — Скажите, а принцесса Эмма вернулась из заточения в замке Бленц?
— Она вернулась почти три недели назад и сейчас со своим отцом, — ответил офицер. — Питер снял с себя ответственность за вспышку гнева и пообещал, что виновные понесут наказание. Он убедил Людвига, что Леопольд умер, и ради народа Луты, чтобы спасти страну от гражданской войны, мой господин согласился прекратить враждебные действия, хотя, учитывая характер принца и злокозненность Питера, это перемирие долго не продержится. Чтобы продемонстрировать подданным, что принц Людвиг и принц Питер — добрые друзья, великий фон дер Танн почтит своим присутствием церемонию коронации, но под его благожелательностью таятся серьезные подозрения. То, что он не до конца искренен с принцем Бленца, видно из того, что отряд солдат, преданных ему всем сердцем, уже отправился в Луштадт.
Барни не стал дослушивать до конца. Он был рад, что в сгущающихся сумерках офицер не видел его лица столь четко, чтобы принять за короля.
— Тогда мне нужно срочно мчаться с посланием в Луштадт, — сказал Барни и, развернув усталую лошадь, ускакал от замка Танн по большой дороге, ведущей в столицу.
Барни скакал всю ночь, трижды сбивался с пути и был вынужден спрашивать дорогу у фермеров, но ночная тьма скрыла его лицо от сонных глаз селян, а днем он уже был на прямой дороге в столицу Луты. Он погрузился в свои невеселые размышления, пока его маленькая утомленная лошадка медленно тащилась по пыльной дороге. Не однажды лошадка упрямилась и не желала двигаться дальше. Потеря времени, ночные блуждания в поисках верной дороги, измученная кобылка, черепашья скорость — все это казалось Барни верным провалом его миссии, ибо он был уверен, что не доедет до Луштадта раньше полудня.
Нет, он не видел возможности привезти Леопольда в столицу во время коронации. Да и сам факт, что принц Людвиг поверит словам совсем незнакомого человека, будто Леопольд жив, может привести лишь к немедленному аресту двоих заговорщиков. Совершенно ясно, что Питер безмерно заинтересован в коронации и ни за что не поверит слуху о добром здравии Леопольда. Он будет совершенно убежден, что это принц Людвиг ставит ему палки в колеса и готов даже оказать вооруженное сопротивление, лишь бы не позволить завершить церемонию.
Тем не менее Барни не видел иного выхода, кроме как предоставить могущественному другу короля те сведения, которыми владел. А после этого пусть Людвиг поступит так, как сочтет разумным.
До Луштадта оставался еще час пути. Дорога шла через густой лес, прохлада которого давала лошади и всаднику отдых от раскаленного солнца утра. Барни все еще пребывал в задумчивости и рассеянно смотрел вперед, когда на повороте неожиданно столкнулся с группой всадников, выезжавших на главную дорогу с узкой боковой тропы. Барни инстинктивно пришпорил лошадь, чтобы успеть проскочить вперед, но по команде офицера всадники бросились за ним, и скоро их свежие отдохнувшие кони обошли его измученную кобылку.
Сначала Барни предположил, что ему придется сопротивляться, ибо это была королевская гвардия — наиболее действенная силовая структура Питера. Но не успел он протянуть руку к одному из своих револьверов, как понял, сколь глупо себя ведет. Он улыбнулся, пожал плечами и повернул голову к приближавшимся солдатам. К нему подъехал офицер, но едва он взглянул в лицо Барни, как пораженно вскрикнул. Это был Бутцов.
— Хорошо, что мы встретились, Ваше Величество, — приветствовал он Барни. — Мы спешим на коронацию и надеемся успеть вовремя.
— Чтобы увидеть, как Питер узурпирует корону Леопольда? — презрительно бросил американец.
— Чтобы увидеть, как Леопольд восходит на престол Луты, Ваше Величество! Да здравствует король! — воскликнул офицер.
Барни подумал, что этот человек либо шутит над ним, зная, что он не король, либо, считая его Леопольдом, использует свое преимущество и заманивает в ловушку. Однако последнее подозрение не вязалось с обликом Бутцова, который в свое время доказал, что он — джентльмен гораздо более высокого разряда, чем Менк и другие приспешники Питера.
