Он никого не встретил ни по дороге, ни на окраине городка. Барни подошел к двери лавки, не привлекая ничьего внимания. Спрыгнув на землю, он привязал лошадку к стойке крыльца и шагнул внутрь. Почти сразу же из задней комнаты появился хозяин. Когда он увидел, кто стоит перед ним, у него округлились глаза.
— Ради всего святого, Ваше Величество! — воскликнул старик. — Что случилось? Как получилось, что вы не в больнице? Похоже, вы много и далеко путешествовали? Не могу этого понять, сир.
— Больница? — удивился Барни. — О чем вы говорите, мой друг? Я никогда не был ни в какой больнице!
— Вы были там вчера вечером, когда я справлялся о вас у доктора, — настаивал хозяин, — и никто не догадывался о том, кто вы на самом деле.
И тут вспышка понимания снизошла на Барни.
— О Бог ты мой! — воскликнул он. — Скажите, вы нашли настоящего короля? И он сейчас в больнице в Тафельберге?
— Да, Ваше Величество, я нашел настоящего короля, и вчера вечером он действительно был в тафельбергском санатории. Два жителя Тафельберга нашли его под обломками вашего искореженного автомобиля. Когда они обнаружили вас, одна ваша нога была зажата под днищем машины, а машина уже полыхала огнем. Они привели вас в мою лавку, поскольку она ближайшая в эту сторону. Не зная вашей истинной личности, они поверили мне на слово, что вы — один мой старый знакомый, и, не задавая больше вопросов, оставили вас на мое попечение.
Барни яростно почесал затылок в глубокой растерянности. Он уже начал сомневаться — может, он и в самом деле Леопольд, король Луты? Поскольку никто другой, кроме него самого, даже при самой необузданной фантазии, не мог оказаться в таком положении, он пришел к выводу, что все произошедшее началось в тот миг, когда автомобиль сорвался в обочины дороги в ущелье. Остальное — галлюцинации перевозбужденного мозга, и последние три недели он лежал в больнице, а вовсе не участвовал в странных и необъяснимых приключениях.
И все же чем больше он терзал себя мыслями, тем более смехотворными казались ему сделанные выводы. Они никак не объясняли, почему его лошадка привязана к столбу у лавки и он видит ее через окно, почему у него на плече кровоточит свежая рана, почему на поясе шпага, пристегнутая Иосифом, а через плечо надета лента с патронами, взятыми у бандитов.
— Друг мой, — проговорил наконец Барни, — я не удивляюсь, что и вы приняли меня за короля. Все, кого я встречал в Луте, впадали в ту же ошибку, хотя никто никогда не видел Его Величества. Все случилось из-за этой дурацкой бороды, и последующие события лишь усугубили ситуацию, так что я уже почти сам начал верить, что я и есть король. Но, дорогой мой герр Крамер, я все-таки не король. Когда вы сопровождали меня в больницу и видели, что ваш пациент все еще там, вы наверняка заподозрили что-то неладное относительно моей личности.
Старик покачал головой.
— Я вовсе не так уж уверен в этом, — сказал он. — Тот, кто лежит в больнице — если допустить, что вы не он, — столь же убедительно доказывает, что он — никакой не Леопольд. Если один из вас, кто бы ни был королем, при условии, что вы не один и тот же человек и что я не единственный маньяк в этой печальной неразберихе — если один из вас доверяет людской верности, любит истинного короля и готов признаться, что это он и есть, — тогда я окажу реальную услугу тому из вас, кто действительно Леопольд. О mein Gott, в моих словах такая же каша, как и в мозгах!
— Выслушайте меня, герр Крамер, и попробуйте мне поверить, — ответил Барни. — Я попытаюсь распутать эту ситуацию настолько, насколько это касается меня и моей идентичности. Что же до человека, который, как вы говорите, был найден под моей машиной и сейчас лежит в санатории Тафельберга, то я ничего не могу сказать, пока не увижусь с ним и не поговорю. Может быть, он король, а может быть, и нет, но если он настаивает, что он не король, то я отнюдь не стану его к этому принуждать. Теперь я на своем печальном опыте знаю, какое это мучительное бремя и сколько тяжких испытаний влечет звание короля.
Затем Барни достоверно и подробно рассказал основные события своей жизни, начиная с рождения в городе Беатрис и до приезда в Луту в качестве туриста. Он показал герру Крамеру свои часы с монограммой, свою печатку, а внутри кармана пиджака — ярлычок портного с его, Барни, именем и датой заказа одежды.
Когда молодой человек закончил свой рассказ, старик снова покачал головой.
— Не могу понять, — выговорил он, — но я просто вынужден верить, что вы не король.
— Покажите мне дорогу в санаторий, — предложил Барни. — Если это недалеко, то я выясню, Леопольд ли тот человек, который лежит там. Если он — король, то я стану служить ему так же верно, как вы служили мне, и вместе мы поможем ему обеспечить безопасность семейства фон дер Танн и защиту старого принца Людвига.
— Если вы не король, то почему так хотите помогать Леопольду? — с подозрением в голосе произнес Крамер. — Может быть, вы его враг, откуда мне знать?
— Да, вы не можете знать этого, мой дорогой друг, — ответил Барни. — Но если бы я был врагом, то насколько легче мне было бы реализовать свои коварные планы, заставь я вас поверить, что я и есть король! Тот факт, что я так не поступил, должен убедить вас, что у меня нет корысти действовать против Леопольда.
Эта линия доказательств оказалась достаточно убедительной для старика, и он наконец согласился показать Барни дорогу к санаторию. Они вместе перешли через тихую деревенскую улицу и вышли на окраину города, где располагался известный санаторий Тафельберга, окруженный большим парком. Это была лечебница для душевнобольных, куда привозили пациентов со всей Европы.
Барни и Крамер прошли от ворот через парк к главному входу в здание и поднялись по ступеням, выходившим на веранду. Старый слуга открыл им двери и, узнав герра Крамера, приветственно кивнул ему.
— Сегодня утром вашему пациенту гораздо лучше, герр Крамер, — сообщил он. — Он попросил разрешения сесть.
— Значит, он еще здесь? — спросил хозяин лавки со вздохом облегчения.
— Ну конечно же! Нельзя ожидать, что он выздоровеет за одну ночь, не так ли?
— Несомненно, — согласился Крамер. — Но я уже просто не знаю, чего следует ожидать.
Барни и Крамер прошли в комнату пациента. Слуга удивленно взглянул на Крамера, будто удивляясь, что же могло измениться в состоянии больного со вчерашнего дня, но не обратил никакого внимания на Барни, лишь кивнул, проходя мимо. Однако другой служащий больницы, дежуривший в холле, бросил внимательный взгляд на Барни.
Это был человек с темным, болезненным цветом лица и маленькими глазками. Когда он внимательно разглядел лицо американца, то озадаченно поднял брови. Он проследил взглядом за посетителями, когда они прошли по коридору, затем последовал за ними и вошел в палату, соседнюю с той, куда зашли гости.
