Случилось это так: после одной особенно мучительной, изнурительной ночи при попытке обойти стражников, отрезавших им выход в горы, они оказались возле небольшого ручейка. Тут они решили немного отдохнуть, прежде чем продолжить путь. В густом перелеске, дававшем беглецам прекрасное укрытие, имелся небольшой пруд, и Барни решил спрятаться там, сначала утолив жажду.
Рудольф мучительно кашлял, его хрупкое тельце сотрясалось в судорогах при каждом новом приступе. Барни подложил руку под голову мальчика, чтобы хоть как-то помочь ему. Сердце молодого человека разрывалось от жалости к подростку, ибо он понимал, что болезненное состояние Рудольфа — прямое следствие его самопожертвования ради короля. Барни чувствовал себя убийцей и проклинал момент, когда мальчик поймет, что впал в ошибку. У него появилось теплое чувство к этому верному пареньку, который молча страдал, но думал только о том, чтобы его королю было удобно и безопасно.
Барни подумал, что сегодня он проведет Рудольфа в Луштадт, не обращая внимания ни на какие бандитские засады. Но пока он размышлял, из-за кустов неожиданно донесся шум шагов. Барни резко обернулся: менее чем в двадцати шагах от него стояли два головореза из шайки Желтого Франца. При виде Барни и мальчика они радостно завопили, вскинули карабины и прицелились в беглецов.
Однако их противник тоже не растерялся. В момент выстрела Барни схватил Рудольфа и оттащил за большой валун, послуживший им надежным укрытием.
Обе пули метили в Барни, ведь именно за его голову была обещана награда. Пули чуть не задели его, но бандиты промахнулись — вероятно потому, что лошади под ними дернулись, напуганные шумом неожиданной стрельбы.
Но вот разбойники спешились, отвели в сторону своих лошадок и ползком перебрались на противоположную сторону укрытия. Барни понял, что, если они останутся на месте, их будет совсем не трудно подстрелить, поэтому, шепнув несколько слов Рудольфу, он сделал резкий бросок. Мальчик последовал за ним. Каждый из них успел выстрелить в ближайшего бандита, после чего они рванулись в кусты, где стояли лошади разбойников.
В ответ прозвучали еще два выстрела. Рудольф споткнулся, выбросив руки вверх, и упал бы, если бы американец не подхватил его.
— Они подстрелили меня, Ваше Величество, — прошептал мальчик и уронил голову на грудь Барни.
Прижимая к себе Рудольфа, Барни развернулся возле кустов и тут увидел обоих бандитов. Выстрел, ставший роковым для мальчика, чуть задержал их для перезарядки, но этого мгновения хватило, чтобы воспользоваться временным укрытием.
Когда Барни обернулся, оба бандита выстрелили — и оба промахнулись. Американец поднял револьвер. Ближайший к нему бандит внезапно замер, на его лице застыло выражение крайнего недоумения. Он вытянул руку с револьвером перед собой, но оружие выпало, он повернул голову и повалился лицом в траву.
В этот же миг его товарищ и американец одновременно в упор выстрелили друг в друга. Барни почувствовал, как ему резко ожгло плечо, но сразу же с облегчением забыл об этом, увидев, что второй негодяй тоже растянулся на земле. Теперь Барни сосредоточил все внимание на маленькой фигуре Рудольфа, висевшего на его левом плече. Он заботливо уложил мальчика на траву, принес воды из пруда, ополоснул ему лицо, смочил губы. Прохладная вода немного привела раненого в чувство, но его снова стал сотрясать приступ кашля. Когда кашель утих, Рудольф поднял глаза и увидел склонившегося к нему Барни.
— Слава Господу, что Ваше Величество не пострадали, — прошептал он. — Теперь я могу умереть со спокойной совестью.
Побледневшие веки мальчика сомкнулись. Последний усталый вздох — и тело его обмякло на руках у Барни. На глазах молодого человека выступили слезы.
— Маленькое храброе сердце, — тихо произнес он. — Ты отдал за меня свою жизнь так же верно, как если бы я не ввел тебя в заблуждение и был истинным королем. Клянусь, если бы это было во власти Барни Кастера, ты не погиб бы понапрасну!
Пару часов спустя некий всадник пробирался сквозь можжевельник, которым поросло дно глубокого ущелья.
Он был без головного убора, а его изорванный и грязный костюм цвета хаки говорил о выпавших на его долю многочисленных невзгодах и скитаниях. К его седлу был приторочен карабин, за поясом — два длинноствольных револьвера. На поясе и в надетой через плечо ленте у него имелось изрядное количество патронов.
Выражение его лица было не менее грозным и внушительным, чем снаряжение: решительный подбородок, сверкающие серые глаза. Весь облик всадника говорил о его воинственности и готовности победить любого врага. Так что разбойникам покойного Желтого Франца повезло, что в тот день они не повстречались с Барни Кастером.
Почти два часа всадник спускался с горного хребта в поисках какой-нибудь деревушки, чтобы спросить дорогу в замок Танн. Однажды он все-таки увидел одиноко стоявший дом, но он оказался необитаемым. Всадник размышлял: что произошло со всеми обитателями Луты? В этот момент его лошадь внезапно остановилась перед препятствием, полностью заблокировавшим узкую тропу, вьющуюся по дну ущелья.
Перед глазами всадника возникло нечто, повергшее его в изумление: это было не что иное, как обгоревшие останки некогда превосходного гоночного автомобиля, который перенес его из двадцатого века в мир средневековых приключений и интриг. Барни увидел, что машину подняли с того места, где она рухнула на лошадь принцессы фон дер Танн, ибо разлагающийся труп лошади лежал сейчас отдельно. Но зачем и кто это сделал, молодой человек не мог себе представить.
Подняв глаза вверх, он увидел дорогу, с которой когда-то низверглись он, лошадь и автомобиль. Воспоминания о том дне вызвали в памяти прекрасное лицо девушки, со спасения которой и началась эта круговерть. Удалось ли Иосифу вернуть девушку Домой, в Танн? Грустит ли она по тому, кого считала королем? И будет ли оскорблена в лучших чувствах, когда узнает правду?
Потом в воспоминаниях Барни возник хозяин бензоколонки в Тафельберге и его несомненная лояльность к безумному королю, которого тот никогда не видел. «Вот кто может мне помочь», — решил Барни и развернул лошадь в сторону пологого склона ущелья.
Взбираться вверх по горному склону было нелегко, но ценой огромных усилий конь и всадник наконец выбрались на ровную площадку наверху. Отдышавшись, Барни снова залез в седло и направился к Тафельбергу.
Он никого не встретил ни по дороге, ни на окраине городка. Барни подошел к двери лавки, не привлекая ничьего внимания. Спрыгнув на землю, он привязал лошадку к стойке крыльца и шагнул внутрь. Почти сразу же из задней комнаты появился хозяин. Когда он увидел, кто стоит перед ним, у него округлились глаза.
