М. Роуз - Парфюмер Будды

– Пока нет. – Ответ последовал незамедлительно. Даже слегка холодно. В этом вопросе, как ей казалось, он часто нарушал границы. Она понадеялась, что Малахай больше не будет давить на нее. Жас надоел разговор. На эту тему она предостаточно наговорилась с Робби, который верил во многое, но совсем не в то, что интересовало ее.

– Следовательно, если я найду эти инструменты памяти, тебе будет интересно проверить их?

– Я уважаю вас и то, что вы делаете, – резко произнесла она. – Знаю, что дети, которых вы лечите, ужасно несчастны, и я горда, что вы им помогаете. Этого не достаточно? Вам от меня надо больше?

– Позволь соблазнить тебя легендой об инструментах памяти?

Ей хотелось возразить, но он упомянул о том, чему она не могла противостоять.

– Существует поверье, что четыре или шесть тысяч лет тому назад в долине Инда были созданы приспособления для медитации, помогающие людям впадать в глубокий транс и расслабляться настолько, что они могли испытывать воспоминания о своих прошлых жизнях. – Голос Малахая стал убаюкивать ее, как это случалось давным-давно, и она прислушалась к истории. – Существовали двенадцать таких инструментов. Двенадцать – мистическое число, которое мы встречаем во многих религиях, как и везде в природе. Двенадцать предметов помогают вызывать воспоминания сквозь пелену времени. Думаю, в этом со мной соглашаются многие эксперты. Похоже, что за последние несколько лет два из этих предметов были найдены. Первый предмет – это мешочек с драгоценными камнями, второй – древняя флейта, сделанная из человеческой кости. Согласно газетным статьям, в которых пишется о том, что случилось с этими предметами, готов заверить тебя, что добраться до них стало невозможно, и в настоящий момент о них ничего не известно. И это ужасно.

– Как они пропали?

– Бюрократия. Безумные протоколы. Несчастные случаи. Судьба. И все это несмотря на то, что я тратил время, чтобы помочь людям заглянуть в прошлое. Но в подобных условиях это невозможно. Что прошло, то прошло. Не хочу потерять возможность найти остальные инструменты. – Он помолчал и всмотрелся в ее лицо, словно искал в нем что-то. Когда он снова заговорил, голос его зазвучал более серьезно. – За последние сто пятьдесят лет члены нашего общества слышали про эти инструменты или встречались с людьми, знавшими о них, или, в некоторых случаях, возможно, даже видели их, или владели ими. – Малахай широко раскинул руки, словно пытаясь обхватить все сразу. – Одним из инструментов был запах. И те истории, что я слышал, странно похожи на семейную легенду, которую ты рассказала мне много лет назад.

– Что, как вам кажется, является важной частью синхроничности.

– Я это твердо знаю. Согласно древним теориям, уходящим в глубь вековой истории, ничто не случайно и не является простым совпадением. На Востоке такой скептицизм в отношении моментов, являющихся частью грандиозного события, показался бы настолько же странным, как и сомнения в мокрости воды.

Жас предпочла не спорить с ним. Она уже делала это прежде. Малахай обычно начинал перечислять имена всех гениев, которые верили в реинкарнацию за всю историю человечества, начиная с Пифагора и заканчивая Бенджамином Франклином, Генри Фордом и Карлом Юнгом.

– Если бы ты смогла обнаружить аромат, действующий как возбудитель памяти, это стоило бы целое состояние.

Малахай никогда раньше не казался похожим на того, кто заботится о деньгах, и Жас сильно удивилась, что он заговорил о них. Но этот разговор во многом был неожиданным.

Словно предвосхитив ее вопрос, Малахай сказал:

– Деньги для меня не главное. Все они принадлежат тебе, и их вполне достаточно, чтобы обеспечить будущее Дому Л’Этуаль. Мне нужен только инструмент памяти.

– Чтобы помогать детям? – Жас не сомневалась, что ему надо было больше. И ей захотелось узнать, что именно.

– Конечно, – нахмурился он. – Ты в этом сомневаешься? Я всю жизнь пытаюсь им помочь.

Она не подозревала его в чем-то предосудительном, никогда не сомневалась в его высокоморальных намерениях. Но что же так настораживало ее в этом разговоре?

Жас подняла флакон на свет.

На манжете белой рубашки Малахая блеснула радужная полоска. Она повернула флакончик, и радуга метнулась на стену.

– В письмах было что-то о рецепте? Вам известно, на чем был основан этот аромат? – спросила она.

– То, что я нашел, было перепиской между двумя членами общества. Один жил в Нью-Йорке, другой во Франции. Француз писал о парфюмере, которого повстречал в Париже и у которого хранились остатки древнего аромата, который, как он верил, служил порталом в прошлые жизни. Фонд финансировал его попытку создать новый аромат, основанный на тех остатках.

Жас кивнула.

– В те времена потребовалось бы немало догадок и большая удача. Если это был древнеегипетский аромат, то к девятнадцатому веку он бы сильно выветрился. Со временем эссенции теряют свои свойства. И к девятнадцатому веку сохранились совсем немногие древние ароматы. Даже понюхав, узнать их было невозможно, а уж тем более отыскать аналоги.

Малахай пристально смотрел на нее.

– Что?

– Я никогда не говорил тебе, что это был древнеегипетский аромат.

Где-то в здании зазвонил телефон и закрылась дверь. Жас так увлеклась их разговором, что забыла про то, что в доме могли быть еще люди. Она тряхнула головой и вернулась к фактам.

– Малахай, даже если бы я хотела вам помочь, смесь в этом флаконе нельзя считать даже основой. Это всего лишь сочетание четырех или пяти ароматов.

– Но это именно основа, – упорствовал он. – Парфюмер работал по какому-то рецепту, Жас. У меня есть чемодан с одиннадцатью вариантами этой самой основы.

– Вы мне этого не говорили. Одиннадцать вариантов этого аромата. Но почему одиннадцать? Это нечетное число.

– В чемодане имеется место для двенадцатого.

– Один разбился?

– Возможно, в одном из них был инструмент памяти, и кто-то забрал его.

Жас покачала головой.

– Это миф. Вы научили меня, что мифы – это коллективные сны народов. Короткие истории, которые среди тысяч таких же историй были теми, что стали близки большинству людей, потому что содержали паттерны коллективного бессознательного. По мере использования истории меняются, разрастаются, становятся более причудливыми и магическими, словно сталактиты в пещере, начинающиеся с одной капли воды.

– Робби и Гриффин предупредили, что тебя будет трудно уговорить. Я сказал им, что они ошибаются, что ты мыслишь более широко. Полагаю, я сильно ошибся.

Жас положила руки на резные львиные головы подлокотников кресла, вцепившись пальцами в резьбу.