Наконец, все дошли до того места набережной, против которого возвышался дом, занятый английским послом, сэром Вальтером Спрингом. Тут Кордова остановился и сказал:
— Вот здесь должна пристать китоловка.
Его спутники старались разглядеть реку в страстном нетерпении скорее увидеть судно, на котором они собирались бежать, между тем проводник отвернулся от реки и смотрел в противоположную сторону, напряженно прислушиваясь к чему-то. Немного погодя, он снова обернулся к своим спутникам и проговорил:
— Пройдемте немного дальше; может быть, китоловка пристала пониже.
Беглецы молча последовали за ним.
Но едва они успели пройти несколько десятков шагов, как полковник Салазар заметил впереди какую-то неопределенную массу, и только хотел сообщить об этом товарищам, как грозное «кто идет?» прорезало ночную тишину и заставило беглецов оцепенеть от ужаса.
— Не откликайтесь,— шепнул им Кордова. — Я пройду вперед и разузнаю, много ли там людей, а вы постойте здесь.
Не дожидаясь ответа, он двинулся по направлению к темной, слегка колебавшейся массе, преградившей путь, сначала обыкновенным шагом, а потом бегом и, немного погодя, резко свистнул.
При этом сигнале масса пришла в движение и в одно мгновение налетела на завлеченных в засаду людей; это был отряд конницы, человек в пятьдесят, нарочно прибывших сюда, чтобы захватить беглецов.
Полковник Салазар едва успел выхватить из-под плаща пистолет, находившийся у него за поясом, как был сбит с ног налетевшей на него лошадью.
Пальмеро и Маркес выстрелили в середину отряда, но были опрокинуты на землю.
Сандовалю удалось вонзить свой кинжал в грудь лошади, наскочившей на него, но это привело лишь к тому, что животное при падении подмяло его под себя, а всадник, высвободившись из стремян, докончил полураздавленного человека ножом.
Салазар, Пальмеро и Маркес, тоже страшно помятые копытами лошадей, почувствовали, как их схватили за волосы и как холодные клинки ножей искали их горла, между тем, резкий, повелительный голос выкрикивал распоряжения и проклятья.
Несчастные беглецы отчаянно бились на земле, призывали на помощь, старались защититься голыми руками от направленных в них кинжалов и ножей; но острые клинки прорезали им руки, отрубили пальцы и все-таки вонзились в горло, откуда вместе с потоками горячей крови вылетела душа.
Между тем, как убийцы обшаривали карманы жертв, четверо из их товарищей шагах в ста возились с человеком, который защищался с мужеством отчаяния и дорого продавал свою жизнь. Это был дон Луис Бельграно, которому удалось уклониться от напора конницы и отбежать немного в сторону. Несмотря на темноту, его, однако, заметил один из всадников и погнался за ним. Поняв, что ему не убежать, дон Луис сдернул с себя плащ и обвил им левую руку, затем выхватил шпагу и, обернувшись лицом к неприятелю, стал в оборонительную позу.
К всаднику присоединился другой. Когда оба они подъехали на достаточно близкое расстояние, дон Луис поднял левую руку в виде щита, ударил ближайшего к нему всадника рапирой в грудь и снова бросился бежать. В то же мгновение подоспели еще трое всадников, привлеченных предсмертным криком своего товарища, и вместе бросились догонять молодого человека. Быстро обернувшись, беглец могучим ударом рассек шею переднего коня, который упал, увлекая за собою и всадника. Последний, однако, остался невредим. Вскочив на освободившуюся от мертвого товарища лошадь, которую вели на поводу, он вместе с тремя остальными поскакал вдогонку за беглецом. Молодой человек снова обернулся и ударил еще одну лошадь.
— Что нам зря губить лошадей! — крикнул один из всадников. — Лучше оставим их здесь. Справимся и так.
Все спешились и бросились на дона Луиса, снова успевшего отступить на несколько шагов. С быстротой молнии молодой человек нанес одному из своих врагов рану в руку, другому — в голову, и вновь отскочил в сторону. Раненые кинулись на него с удвоенной яростью; и одному из них еще не пострадавших товарищей удалось накинуть молодому человеку на голову свое пончо. Дон Луис нисколько не смутился этим. Быстро освободив левую руку от своего плаща, он сдернул с себя пончо, не переставая в то же время правой рукой наносить во все стороны страшные удары. Однако, в тот момент, когда он сбрасывал тяжелое пончо, закрывшее было ему все лицо, один из нападавших ранил его в левый бок, а другой — в правое плечо.
— Ну, этим вам еще не удастся взять меня! — крикнул он, и двумя быстрыми, ловкими ударами уложил двух из своих противников, в том числе и того, которого перед тем ранил в голову. Но при последнем ударе он поскользнулся в луже крови и упал. Мужество и хладнокровие его были так велики, что он и теперь не растерялся, хотя оставшиеся двое противников уже торжествовали победу.
Силясь подняться, он продолжал размахивать рапирой. Однако бой был слишком неравен. Пока один из нападавших наносил ему удар саблей в левое бедро, что лишило его возможности даже пошевельнуться от страшной боли, другой схватил его за волосы, ударил головою о землю и, став коленом ему на грудь, крикнул:
— Наконец-то ты в нашей власти!.. Теперь не уйдешь, нет! Дай-ка мне свой нож, а то неловко резать саблей, — обратился он к своему товарищу.
— На, — отвечал тот, протягивая нож.
Дон Луис был почти без чувств, когда над ним сверкнул нож, которым с торжествующим хохотом размахивал разбойник.
В то мгновение, когда дон Луис уже прощался с жизнью, раздался выстрел, и убийца упал бездыханным на того, которому готовился нанести решительный удар.
— Теперь твоя очередь! — произнес спокойным голосом человек, неизвестно откуда появившийся, приближаясь с дымящимся пистолетом в руке к последнему из противников дона Луиса. Однако разбойник не стал дожидаться. Видя, что дело плохо, он повернул назад и быстро скрылся в темноте.
Незнакомец, точно свалившийся с неба, не захотел его преследовать. Поспешно нагнувшись к неподвижно лежавшему дону Луису, он несколько минут пристально вглядывался в него и потом с ужасом прошептал:
— Боже мой, да ведь это молодой Бельграно! Вот уж никак не ожидал подобной встречи!
Сбросив с бесчувственного молодого человека труп убийцы, незнакомец осторожно приподнял неподвижное тело Бельграно и прижав его красивую голову к своей груди, снова прошептал:
— Господи! Неужто я опоздал? Неужели он умер? Нет, нет, он жив!— чуть не крикнул во весь голос незнакомый избавитель, почувствовав легкое дыхание на своем лице.— Слава Богу, я явился вовремя!
