Возможно, отчасти поэтому Хоро так быстро поняла, что не сможет решить все проблемы с помощью клыков.
Ее сила имела свои пределы.
Да и Хильде тоже. Он был с легкостью ранен мечом, потерял все свое влияние как торговец, чуть не погиб под ногой пьяного горожанина, а сейчас спал в корзинке. Он казался слабым и хрупким – кролик, ни больше ни меньше.
Быть может, осознание этого и заставляет людей смотреть на мир во все глаза.
– Никто ничего лишнего не оставил? – небрежно спросил Рувард.
Лоуренс невольно перевел взгляд в сторону Леско.
Какое-то время он всерьез хотел устроить там лавку. Он даже внес задаток. Но сейчас он от этой мечты полностью отказался. Много от чего приходится отказаться ради нового пути – поэтому-то путешественники и не задерживаются надолго в деревнях, где много добрых людей.
Совсем скоро то, что он мог бы сделать в Леско, станет забавной историей из тех, какие приятно рассказывать, сидя рядом с Хоро. Лоуренс поднял голову и повернулся к Руварду, чтобы ответить.
«Чем раньше выйдем, тем лучше. В конце концов, жизнь коротка».
Не вина Лоуренса, что голос так и не покинул его рта. А потому что на лице Руварда появилось выражение «о Господи». Лоуренс даже не успел подумать «что это вдруг?», как за его спиной раздался страдающий, запинающийся голос:
– Я… ос… тавил…
– Господин Хильде!
Лоуренс проследил за взглядом Руварда, и его собственный взгляд уперся в корзинку, где раненый кролик изо всех сил пытался поднять голову.
– Кое… что…
Он был словно на грани забытья – видимо, из-за жара от раны. Его головка покачивалась, один глаз был закрыт. И тем не менее он отчаянно силился сказать что-то.
Хильде по-прежнему что-то привязывало к Леско – какое-то сожаление.
Рувард подошел к нему.
– Ты, зайчатина, – и он ткнул в кролика пальцем. Хильде по-прежнему смотрел одним глазом – должно быть, рана отобрала у него все силы. – Ты свою войну проиграл. Умести эту мысль в своей голове. Мы идем на юг. Если не хочешь подохнуть, закрой пасть и лежи смирно. Понятно?
Кролик был настолько слаб, что даже голову держал с трудом, но поведение Руварда не казалось Лоуренсу неуместным. Банда наемников должна действовать как единое тело. Если у головы и рта нет согласия, руки и ноги тоже начнут двигаться вразнобой.
– Тебе понятно?
Рувард приподнял безвольную челюсть Хильде и пальцами повернул его мордочку вбок, как делают с закованными рабами. Глаза Хильде были приоткрыты лишь самую малость, точно тот был на грани потери сознания.
– Возможно, мне следует сказать – «как и ожидалось от торговца из компании Дива»? Отдаю должное твоему упрямству.
– Вам… хватило смелости… оставить у себя кролика…
Даже Мойзи зрелище говорящего кролика явно выводило из равновесия. Однако он был крепким, надежным наемником. Он выказывал уважение любому, кто его заслуживал, даже кролику.
Своими толстыми пальцами он придержал наклонившуюся корзинку, не давая ей опрокинуться.
Рувард уже собрался было отдать приказ своим подчиненным, когда –
– Я ос… тавил…
Дрожащий голос заставил его обернуться.
– …письма.
На лице Руварда тотчас отразилось нечто вроде потрясения.
– Письма, ты сказал?
Однако распахнутые глаза и обессилевший подбородок свидетельствовали о сдерживаемом гневе.
– Это правда?
Рувард отпихнул Мойзи в сторону и запустил руку в корзинку.
– Эй, очнись!
Словно пытаясь разбудить пьяного, Рувард взял кролика за шкирку и встряхнул с такой силой, что у того голова затрепыхалась.
Мойзи, конечно, его остановил. Хильде висел, полностью обмякнув, его длинные уши казались очень тяжелыми.
Он оставил письма.
Одной короткой фразой он вонзил ржавый лом в мыслительные шестерни Руварда.
– Дерьмо! Письма, он сказал письма?!
Рувард выпустил глотку Хильде и вернул измотанное тельце в корзину.
– Да, это возможно… Если он просил господина Лоуренса, то… это возможно. Даже очень…
Рувард раздраженно повторял одно и то же снова и снова, уткнувшись взглядом в дно повозки.
Потом вдруг поднял голову.
– Господин Лоуренс.
Взгляд его был такой могучий, что сам Рувард стал казаться выше.
Эти широко раскрытые глаза, совсем недавно с таким чувством глядевшие на мерцающие звезды, сейчас походили скорее на звериные, нежели на человеческие.
– Ты последний встречался с ним. Но я был неосторожен и забыл расспросить тебя. Я думал, все это уже закончилось.
Взгляд Руварда словно проникал внутрь Лоуренса.
– Я понимаю, что его последнее желание было, чтобы ты попросил о помощи. Но в чем именно это выражалось?
В тот же миг в памяти у Лоуренса всплыли те письма. Хильде уже был на грани смерти, когда из последних сил добрался до черного хода безмолвного постоялого двора и вверил Лоуренсу два письма – в Сувернер и к аристократам возле него – со словами «Помогите нам». Лишь теперь Лоуренс понял план Хильде.
Его письма показывали со всей очевидностью, кто враги компании Дива. Если Хильде пришел за помощью к Лоуренсу, так ли немыслимо, что он обратился и к кому-то еще? Например, к известной и отчаянной банде наемников, которая совсем недавно жила на том же постоялом дворе? Представить это было не так уж трудно.
Словно юноша, признающийся в непоправимой ошибке, Лоуренс втянул воздух и сказал:
– Он дал мне письма, в которых просил тех, кто склонен противостоять компании Дива, помочь притормозить ее.
Лоуренс извлек из-под плаща два письма. У него мелькнула мысль, что лучше всего сейчас их разорвать и сжечь.
По крайней мере – те, которые были вверены ему.
Естественная мысль, однако, увы, он ничего не мог поделать с другими письмами.
В том положении, в каком оказался Хильде, было бы неудивительно, если бы он оставил письма, которые написал, но не успел уничтожить. Более того, вполне вероятно было, что он оставил их нарочно.
Было нетрудно предвидеть, что там, на постоялом дворе, Лоуренс попытается убедить его сдаться. С учетом того, что силы Хильде были на исходе, он мог подумать, что с Лоуренса станется вытащить его из города независимо от его согласия.
Когда он оставит город, ему трудно будет убедить кого бы то ни было сражаться против компании Дива. Трудно, даже несмотря на все его отчаянные усилия. Что же ему тогда делать?
Заставить компанию Дива погнаться за собой. К примеру, он мог оставить в приметном месте письмо с просьбой о помощи в адрес банды Миюри, а может, письмо со словами благодарности за помощь.
