сеньор, представить вам майора Блоссома, лейтенанта Клейли и лейтенанта Окса. Дон Косме Розалес, джентльмены!
Офицеры раскланялись со стариком. Майор сразу воспрянул духом.
— Vamonos, Caballeros! (Пожалуйте, кабальеро!) — и мы последовали за стариком, который обещал накормить обедом и солдат.
Через несколько минут мы приблизились к дому, оказавшемуся той бамбуковой клеткой, о которой я уже упоминал.
Глава XII
МЕКСИКАНСКИЙ ОБЕД
— Прошу вас, сеньоры, — сказал дон Косме, отдергивая занавеску.
— Ого! — воскликнул майор, пораженный видом комнаты.
— Садитесь, джентльмены! Ja vuelvo…(H сию минуту.)
И с этими словами дом Косме исчез за дверкой в задней стене. Дверка эта была совершенно скрыта плетеным тростниковым экраном.
— Честное слово, здесь очень мило! — шепнул Клейли.
— Очень мило, — подтвердил майор.
— Правильнее было бы сказать — великолепно…
— Великолепно! — снова, как эхо, откликнулся майор.
— Столы и стулья розового дерева, — перечислял Клейли, — арфа, гитара рояль, диваны, оттоманки, ковры по колено… Фью!
Я, не обращая внимания на мебель, беспокойно оглядывал комнату.
— Ха-ха, капитан, чем вы так встревожены? — спросил Клейли.
— Ничем.
— А, понимаю! Вы говорили о девицах — о нимфах бассейна. Но куда же они запропастились?
— Вот именно — куда?
— Девицы? Что за девицы? — удивился майор, еще не знавший всех подробностей моего приключения в бассейне.
Но тут послышался голос дона Косме:
— Пепе, Рамон, Франсиско! Подавайте обед! Anda! Anda! (Живо!)
— Где кричит этот старик? — не без тревоги в голосе спросил майор. — Я ничего не вижу…
Мы тоже ничего не видели. Встав со стульев, мы подошли к задней стене.
В доме, по-видимому, была всего одна комната — та самая, в которой мы находились. Единственным пунктом, недоступным отсюда для наблюдения была маленькая веранда, куда вышел дон Косме. Но она была слишком мала, чтобы на ней помещалось столько народу, сколько созывал наш хозяин.
За домом, под оливами, стояли две небольшие постройки, но они просвечивались насквозь, а мы в них ничего не заметили. За оливами открывался лужок метров в сто шириной а дальше шли меските и краснели листья алоэ — начинался лес.
Мы не понимали, куда девались девушки и откуда к нам доносились крики: «Пепе, Рамон, Франсиско!»
Но тут послышались колокольчики и голос дона Косме:
— Не желаете ли каких-нибудь любимых блюд, сеньоры?
— Нет, спасибо, — ответил кто-то из нас.
— Черт меня побери! — воскликнул майор! — Похоже, что, стоит ему топнуть ногой или позвонить в звонок, и прямо из-под земли появится все, что угодно… Ага, что я вам говорил?
Последние слова были вызваны появлением пяти или шести отлично одетых слуг, которые внесли в комнату подносы с тарелками и графинами. Они вошли с переднего входа, но откуда же они взялись? Несомненно, что не из рощи, а иначе мы видели бы их по пути к дому.
Майор произнес нечто совершенно непечатное и шепотом прибавил:
— Это какой-то мексиканский Аладин!
Признаюсь, я был удивлен не меньше его. А между тем слуги всё входили и выходили. Не прошло и получаса, как стол положительно затрещал под тяжестью роскошного обеда. Это — не фигуральное выражение. На столе красовались литые серебряные блюда, большие серебряные кувшины, графины и даже золотые кубки.
— Senores, vamos а coner! (Пожалуйте обедать, сеньоры!) — пригласил дон Косме, любезно указывая нам на стулья. — Боюсь только, что вам не слишком понравится мое угощение. Кухня моя чисто мексиканская.
Назвать обед плохим значило бы противоречить истине и квартирмейстеру американской армии майору Джорджу Блоссому, который впоследствии утверждал, что такого великолепного обеда он в жизни своей не едал.
Обед начался с черепахового супа.
— Может быть, джентльмены предпочли бы суп жюльен или вермишель? — спрашивал хозяин.
— Нет, благодарю вас, суп очень хорош, — ответил я за всех, так как мне поневоле пришлось стать переводчиком.
— Попробуйте взять к нему немного агвакате — он придает особый вкус.
Слуга поднес продолговатый темно-оливковый плод величиною с большую грушу.
— Спросите его капитан, как это едят? — попросил майор.
— Ах, простите, сеньоры! Я забыл, что вы не знаете наших кушаний… Надо просто снять кожицу и нарезать — вот так!
Мы попробовали, но суп от этого не улучшился. Для нашего северного нёба агвакате оказалось почти нестерпимым.
На второе подали отличную рыбу.
Затем последовало множество других яств. Из них многие были для нас новинкой, но все оказались весьма вкусными и острыми.
Майор пробовал решительно все, желая узнать, какое из этих удивительных мексиканских кушаний окажется самым вкусным. Он утверждал, что впоследствии извлечет пользу из своего опыта.
Хозяин с особым удовольствием потчевал майора, все время величая его «сеньором полковником».
— Не хотите ли пучеро, сеньор полковник?
— Благодарю вас, сэр, — бурчал майор и отведывал пучеро.
— Позвольте положить вам ложку моле!
— С удовольствием, дон Косме!
И моле исчезало в широкой майоровской глотке.
— Попробуйте немножко чиле-реллено…
— Очень благодарен, — отвечал майор. — Ах, черт возьми, жжется, как огонь! Ой, ой!
— Pica! Pica! (Жжет!) — бормотал дон Косме, показывая на горло и улыбаясь гримасам майора. — Запейте, сеньор, стаканом красного… Или, еще лучше… Пепе! «Иоганисбергер» уже остыл? Подай его сюда! Быть может, сеньоры, вы предпочитаете шампанское?
— Благодарю вас, дон Косме, не беспокойтесь, пожалуйста!
— Какое же это беспокойство, капитан? Рамон, подайте шампанское. Вот, сеньор полковник, отведайте guisado de pato (рагу из утки).
— Спасибо, — заявил майор. — Вы очень любезны. Черт бы побрал эту штуку! Так и
