Около полудня я покинул дом Пабло и направился в свою квартиру на окраине Денвера.
Я принялся разбирать рюкзак. Здесь были мои грязные вещи, накидка из плащёвки, найденная мной накануне потери памяти, пара деревянных индейских тотемов, привезённых, очевидно, моим племянникам в качестве сувениров, и свёрнутый пополам лист бумаги. Я развернул его. Листок был исписан моим почерком. Это было моё послание самому себе. В записке говорилось, чтобы я нашёл по своим каналам Марселу, Бивня, Мэттью, Зака и Джерри. И ни слова об Эве Пристон. Я ещё раз пробежал глазами записку, считая, что смогу найти шифр, но нет: ни малейшего намёка на то, что я хотел передать себе что-то ещё между строк. Значит, я знал, что не буду ничего помнить по возвращении. Или имел основания думать о такой возможности.
Тут меня осенило. Я бросился перебирать свои грязные вещи в поисках шведки, в которую завернул найденный револьвер. Ни шведки, ни «магнума» среди моей одежды не было. Я обшарил все внутренние карманы рюкзака, карманы брюк и шорт, которые брал в поездку, но не нашёл и патроны.
Я решил дождаться понедельника и выполнить свою просьбу, указанную в записке. Больше всего меня беспокоила судьба Эвы. Возможно, я смогу получить информацию о ней или найду её, если сумею выйти на указанных мною людей, двое из которых, вероятно, сами пытались связаться со мною.
Ещё пару часов я маялся, стараясь вспомнить хоть что-то, но ничего не вышло. Отчаявшись, я включил телевизор. Щёлкая каналы, я наткнулся на канал «Дискавери», по которому транслировали репортаж о малоизученных местах. И тут я увидел нечто, что сохранилось в моей памяти: гора Бетонная Башка в центре одного из островов в Карибском море. Такая же была нарисована на клочке карты Бивня. И её макушку я видел, стоя на пляже.
Получается, что карта Алана Хука в действительности указывала на местонахождение чего-то спрятанного на этом острове. И вполне вероятно, что мне известен ответ и на этот вопрос. А, возможно, и не только мне, то есть не мне, Эве и Алану, раз в моём послании говорится, чтобы я нашёл ещё четверых.
Бетонная Башка… Это было бы отличное прозвище для меня. Ведь я, по сути, провалил задание. И получил при этом возможность вернуться в оперативный отдел, работать совместно с ФБР и полноценно участвовать в расследовании. Как в старые добрые времена. Не так уж плохо, казалось бы.
По «Дискавери» в это время рассказывали об экспедиции на Бетонную Башку. Группа отправилась на остров два года назад, но так и не вернулась. Голос за кадром сообщил, что эта экспедиция не была первой. Также искатели сокровищ отправлялись туда в тысяча девятьсот первом, девятьсот двенадцатом, девятьсот двадцать третьем, тридцать четвёртом, сорок пятом, пятьдесят шестом, шестьдесят седьмом, семьдесят восьмом и восемьдесят девятом годах, и каждая из поездок не увенчалась успехом. То есть экспедиция снаряжалась каждые одиннадцать лет. Сейчас шёл двухтысячный год, а следовательно, мы были десятыми посетителями. Точнее, одиннадцатыми, если считать ту, из которой люди так и не вернулись… Не был ли телепроект лишь предлогом, чтобы под его прикрытием изучить остров? И могла ли одиннадцатая попытка оказаться удачной?
Далее шли интервью с людьми, участвовавшими в экспедициях прошлых лет. Лицо одного из них было мне знакомо. И не только потому, что я частенько видел этого человека по MTV. Я, наконец, понял, кого напоминал мне Бивень. Это был известный рок-музыкант легендарной группы «Rolling Stones» Кит Ричардс. Абсолютно всё, начиная от внешнего облика и тембра голоса и заканчивая жестикуляцией, было скопировано моим жеманным приятелем. И если Бивень был именно жеманным кривлякой, то Ричардса я бы скорее назвал манерным. Не более.
Музыкант рассказывал, что однажды его друзья в перерыве между гастролями предложили ему отправиться на Карибы: порыбачить, полежать под пальмами и отдохнуть от мирской суеты. Они не сразу сообщили ему, что он станет участником экспедиции, организованной неким двадцатилетним преуспевающим деятелем шоу-бизнеса Эдвардом Бэдролом. Но уже в самолёте, когда они «раскрыли свой тайный замысел», он воспринял эту новость весьма скептически: искать сокровища, безусловно, занятие увлекательное, но это станет пустой тратой времени. Так и вышло. Они вернулись ни с чем, выбившись из сил. Это было в шестьдесят седьмом году.
Я сидел перед телевизором, гадая, что я упустил. Бивень, карта, Бетонная Башка, Кит Ричардс, экспедиция, Эдвард Бэдрол… Стоп. А не он ли Эдди Бэдди?
Но последние минуты программы и вовсе вывели меня из равновесия. На весь экран красовалась фотография участников пропавшей экспедиции, состоявшейся два года назад. В центре, укутанный в «мою» накидку из плащёвки, стоял очень крупный мужчина с усами. После демонстрации фотографии, показали домашнее видео этого человека, сделанное накануне его отъезда на остров его женой. Мужчину звали Джон Стар, ему было сорок, он был банковским служащим в Сан-Франциско, и у него остались трое несовершеннолетних детей, страдающая подагрой мать, жена-домохозяйка и невыплаченная ипотека. Впервые в жизни я искренне сострадал человеческому горю.
Далее приводился список имён всех участников злополучной экспедиции. Одно имя было мне знакомо: Терри Пристон. Вот так поворот! Я точно помнил, что отца Эвы звали Дэвид Пристон, а в списке «Дискавери» значился некий Терри. Могла ли быть между ними какая-то родственная связь? Или редакторы допустили ошибку? Или умышленно скрывают факты? Это было бы нормально, учитывая методы их работы.
Глава 7. Новые подробности
Всю ночь у меня перед глазами стоял Эдди Бэдди с кортиком в руках. Я был в панике и метался, но моё пространство было ограничено. А он, казалось, угрожал мне, хотя не подступил ни на шаг. Его взгляд был зловещим, а лезвие ножика поблескивало ярче рукоятки, инкрустированной камнями. В другой его руке была трость, которой он так же угрожающе размахивал передо мной.
Я проснулся в холодном поту. Это был второй сон в моей жизни, но я мечтал вернуть тёмные, спокойные ночи.
Побрившись и выпив чашку крепкого кофе, я отправился в участок, предварительно закинув в «форд» тотемы для Томми и Лили с намерением заскочить к Пабло. Мой первый рабочий день. День, когда я мог приступить к расследованию в оперативном отделе, где я некогда был одним из лучших.
С утра меня порадовали отличной новостью: мой бывший напарник перевёлся в другой округ. Теперь никто не станет нервировать меня, хотя, останься он, мы бы уже не работали вместе. Шеф Мэдисон сообщил, что в полдень у меня назначена встреча с Тейлором Смитом из ФБР. А до этого мне стоит ознакомиться с некоторыми делами, которые Бюро передало в участок.
