Идти ему пришлось не слишком долго. Вскоре он выбрался на широкое свободное пространство, центр которого занимала огромная искусственная терраса. Туда вели четыре мраморные лестницы, а посередине высился храм Шивы — чудесное воплощение мечты в камне. Кружевные купола, золоченые шары, колоннады, галереи, портики, могущие оказать честь самым знаменитым соборам. Казалось, что все это было разбросано в беспорядке, но Моран прекрасно знал, что такого рода строительство ведется по четкому и детально разработанному плану и создаются такие постройки с учетом противостояния стихиям и особенно воздействию тропической природы.
Святилище стояло нетронутым, оно хорошо охранялось по сравнению со зданиями, которые его окружали, и поражало царственным спокойствием, ибо священнослужители и верующие поддерживали его сохранность в честь Шивы, Бога-разрушителя из великой троицы брахманизма [14].
Вдруг Моран отскочил назад в благодатную тень огромной смоковницы. На пути, почти параллельном ему, в самом начале площади появился человек. Бледный лунный свет четко обрисовал его силуэт, и. Бобу не составляло никакого труда узнать в нем господина Минга.
Казалось, Минг даже не думал о том, что за ним может кто-то наблюдать со стороны. Решительно, мягкой походкой он направлялся к одной из мраморных лестниц, ведущих на террасу, а оттуда к храму. В руке он держал круглый блестящий желтый предмет, в котором Боб Моран узнал корону Голконды.
Естественно, Минг не хотел оставлять этот символ могущества древних султанов под охраной своих сообщников, а предпочел иметь при себе, как ребенок новую игрушку. Возможно, что, держа корону в руках, он чувствовал себя великим и упивался обладанием ею.
Минг поднимался по лестнице, что подтверждало его стремление посетить храм.
«Что он собирается там делать? — задавал себе вопрос Боб Моран. — Какой ритуал совершить?»
Он вспомнил, что, по словам Думпа Раи, Минг был буддистом, но никак не брахманистом. «Странно, — подумал опять Боб. — Такое ощущение, что он хочет поклониться богу разрушения Шиве и его супруге Черной Кали…»
Мораном все больше и больше овладевало любопытство, которое возобладало над чувством самосохранения.
— Я должен во всем разобраться до конца, чтобы уйти отсюда с чистой совестью, — прошептал он. — Да к тому же, кто знает, может, мне еще удастся отплатить этому негодяю. Его проклятых дакоитов рядом нет, так что мы посмотрим, кто кого…
Покинув свое убежище, Моран двинулся за Мингом, прячась за каждым возможным прикрытием. Когда Боб достиг подножия лестницы, Минг уже был на вершине и, помахивая короной, шествовал в направлении храма.
Моран на цыпочках быстро взбежал по ступеням, ожидая каждую минуту, что его враг обернется и заметит преследователя. Однако Минг шел не оглядываясь. Добравшись до вершины, Боб спрятался за бронзовым слоном. Из этого убежища он мог продолжать следить за Мингом, не рискуя быть замеченным.
Странно, но через террасу Минг направился вовсе не к центральному входу в храм, а вдоль стены, которая поднималась с небольшим наклоном, параллельно ступеням. На ней возвышались многочисленные скульптурные изображения. Минг поднялся на стену и пошел, минуя каменные фигуры.
«Наверное, храм закрыт, — подумал Боб, — и Минг хочет проникнуть туда каким-то особым образом. Но как он собирается это сделать?»
Теперь Минг находился уже на десять метров выше Морана и стоял на небольшой системе блоков. Вдруг он исчез, наверное скрытый тенью в углу. Боб подождал секунд тридцать, но Минг не появлялся. Тогда он тоже подошел к святилищу и двинулся по тому же пути, который проделал Минг, пока не исчез. Скоро Моран понял, что дело не в тени, а, скорее всего, в узкой дверце без запоров, а может быть, это было просто своего рода окно или вентиляционная система, которая, располагаясь под углом в сорок пять градусов, выходила из здания на высоте около трех метров от пола.
Боб, согнувшись крючком, пробрался по ней до внутренней части святилища. Это помещение было похоже на аналогичные буддийские строения, которые Моран посещал раньше. Там находились статуи богов, выпуклые рельефные изображения божественных метаморфоз, божества и демоны, лики животных и тому подобное.
Однако француза сразу же привлекла большая статуя Шивы на постаменте из красного мрамора, по четырем сторонам которого пылали на жаровнях угли костра, бросающие вокруг кровавый отсвет.
Божество имело шесть рук, в одной из которых держало огромный меч. Шестиметровый бронзовый бог разрушения сидел на подставке из черепов, и жестокое выражение его лица подчеркивали угрожающе сверкающие глаза, из которых исходило багровое сияние.
Минг стоял на колене идола. Казалось, на лице его застыло выражение вызывающее и даже несколько презрительное.
И тут Моран понял причину проникновения Минга в пустынное святилище в этот поздний час. В глазницы божества были вставлены два огромных бриллианта, которые наверняка в свое время являлись частью сказочных сокровищ Голконды, о которых нередко упоминалось в легендах Декана. Перед ними знаменитые «Кохинор» и «Регент» [15] проигрывали бы в величине и блеске, а Минг просто-напросто хотел присоединить их к вновь приобретенному богатству.
В тот самый момент, когда Боб пришел к мысленному заключению о причине визита Минга в святилище, камень у него под ногой обвалился и, как он ни пытался задержаться, растопырив руки и ноги и хватаясь за края отверстия, ему это не удалось. Взмахнув руками, он полетел с высоты трех метров на плиты пола. К счастью, Боб был человеком тренированным и умел падать при любых условиях, не нанося себе ущерба. Этому он научился в схватках джиу-джитсу, дзюдо, да и при прыжках с парашютом во время службы в армии в качестве пилота на истребителе. Он сгруппировался, изогнувшись как лук, прижав подбородок к груди, и успел, упав, самортизировать падение раскинутыми руками.
Как ни быстро француз вскочил на ноги, Минг уже стоял перед ним. На его широком лице не читалось ни следа удивления, ибо этот человек четко контролировал свои чувства и умел управлять собой. Стоя перед Мораном, Минг произнес своим мягким голосом:
— У вас великолепная техника падения на спину. — Он немного помолчал, затем добавил: — Должен признаться, что я не надеялся, что вы останетесь живы, командан Моран…
Боб и господин Минг впервые оказались лицом к лицу и наедине. Желтые глаза Минга, полуприкрытые веками, не мигая смотрели на француза, как это делает змея, гипнотизирующая добычу.
И снова медовый голос тихо прозвучал в храме:
