— Я тоже.
— И что же мы, двое бессмертных, будем с этим делать?
Алина подошла вплотную, подняла на него голову.
— Для начала, хочу чтобы ты снова поцеловал меня.
Он ухмыльнулся.
— Пытаешься меня соблазнить?
— А что? Не нравится, когда на тебе используют твои же методы?
Подействовала ее близость, или ее слова, но Дарклинг притянул ее к себе, пальцами задрав подбородок. Почти коснулся губ.
— Я хочу тебя, только потому, что хочу. Поверь, это единственное, в чем у меня нет скрытых мотивов.
По коже побежали мурашки. Оглядываясь назад, Алина с легкостью различала оттенки его лжи. Но не теперь. Он сказал правду.
— И ты ненавидишь это, да?
— Ненавижу? Алина, будь ты мне безразлична, я бы не колебался ни секунды. Не спрашивал бы твоего мнения, не пытался бы ничего объяснять. Я бы сделал тебя рабыней, и даже не взглянул ни на единую твою слезу. Будь ты мне безразлична, ты бы уже носила чертов ошейник, и наши враги бы ползали на коленях, выпрашивая пощады.
Его глаза потемнели, и каждое слово било соленым кнутом.
— И ты бы простил себя?
— Мне не за что себя прощать.
Впервые за много месяцев он был так близко. Его дыхание снова грело ее губы. Алина потянулась за поцелуем…
— Мал увидит.
Он снова увернулся.
— Думаешь, он не понял ничего?
Дарклинг тяжело выдохнул. И бесповоротно упустил тот миг, когда Алина воспользовалась его замешательством, целуя.
До чего же горячие ее губы. Больше ничего в мире он бы может и не захотел…
Резко оборвал поцелуй, отведя голову. Отступил. Не сказал ни слова.
— Значит ли это, что ты принял решение?
Он только глухо повторил.
— Я не хочу делиться силой.
— Значит она была права.
— Кто?
— Багра. Она была права.
Лицо Александра исказила гримаса боли.
— Значит нужно было бежать от меня, когда она тебе говорила.
— Но я тебе поверила. В тебя поверила. А ты мою веру предал.
— Я не давал тебе клятв.
Алина отчаянно пыталась вспомнить его последнюю нежность, только бы не прекратить видеть перед собой человека, и не завопить от безысходности.
Но Дарклинг повернулся к ней спиной, упершись в стол, и лица его она не видела. Не видела даже сотой доли той боли и отчаяния в его глазах. Не видела добела сжатых кулаков, от гнева на самого себя. И уж точно не чувствовала, как горят его губы после короткого поцелуя.
В этот раз Алина сама налила себе вина. В его чашу. Так много, что почти вылилось через край.
— Александр.
Он не повернулся.
— Что?
Мал вошел в шатер широким шагом, и все его лицо говорило без слов.
Алина бы рассердилась на него, за то что прервал, если бы только не была благодарна. Втайне от самой себя. Потому, что сказать то, что собиралась, она готова не была. Может потому, что не хотела говорить вот так. А может, потому, что все еще не знала, правда ли это.
Когда Дарклинг повернулся к своему ученику, ни один человек в мире не посмел бы сказать, что он может чувствовать хоть что-то.
— Иван!
Сердцебит вошел в шатер, и повелитель теней коротко ему кивнул.
Алина почувствовала, как замедляется пульс. Совсем немного, но достаточно, чтобы перед глазами появились неясные тени, и все силы пришлось тратить на то, чтобы остаться в сознании.
Дарклинг не сказал ей ничего.
Девушка медленно встала, совладав с головокружением, бросила злой взгляд на Ивана. Чувств у него было не больше, чем у его господина.
— Все в порядке?
Мал оказался рядом, подхватывая ее под локоть. Он тщательно смотрел на ее лицо, пытаясь найти причину недомогания, но тщетно. На сердцебита даже не взглянул, ведь тот уже подошел к Дарклингу, протягивая кинжал.
Она словно перестала существовать для повелителя теней.
— Просто волнуюсь.
Мал помог выйти из шатра, и белый снег Цибеи захрустел под ногами.
Алина увидела оленя сразу же. Он мирно стоял возле самого их лагеря, не обращая внимания на окружающих его гришей. Он будто ждал.
Дарклинг сделал к нему шаг. В одиночестве.
Мал поймал озадаченный взгляд Давида. Перевел глаза на Алину.
— Разве вы не должны сделать это вместе?
Ее ответный взгляд растянулся в вечность. Всю эту вечность Мал с ужасом осознавал, что в действительности сейчас сделает его учитель. А его учитель всю эту вечность стоял напротив оленя, созданного его предком, и не делал ни шага. Не поднимал клинок. Словно решал. Решался.
И, прежде чем ученик успел окрикнуть его, или что сделать…
— Отпусти ее.
Иван без единого слова кивнул. И пульс пришел в норму.
Мал непроизвольно отступил под взглядом серых глаз.
Алина гордо подняла голову.
— Если ты предашь меня, — его шепот бы не услышал никто кроме нее, — клянусь, я уничтожу все что ты знаешь и любишь, пока у тебя не останется прибежища кроме меня. И в следующий раз, когда ты скажешь, что ненавидишь меня, поверь, ты по-настоящему будешь знать, что такое ненавидеть.
И, не позволив ответить, он протянул ей рукоятку кинжала.
Они подошли к оленю вместе, и рука Александра накрыла руку Алины. Их ладони сжимали клинок гришей. А олень Морозова стоял прямо, глядя на заклинателей своими огромными глазами. Будто стали, поднимающейся к его сердцу, вовсе не существовало.
Острие коснулось мягкой шерсти.
Алина тихо всхлипнула.
— Я не хочу его убивать.
Милосердие разжало ее пальцы, но Дарклинг крепче сжал ладонь, не позволяя опустить руку.
Девушка вздрогнула, потому что в этом не было злости. Он сделал это так, будто если бы она отпустила чертов кинжал, у него не хватило бы сил его поднять.
Их глаза встретились.
Олень тихо фыркнул, перетягивая внимание на себя. Большие темные глаза смотрели в самое сердце, словно он знал гораздо больше их самих.
Алина почувствовала, как холодный нос ткнулся ей в плечо. То же приветствие ждало и Александра.
А в следующий миг олень сделал шаг навстречу. И их руки окрасились кровью.
========== Часть 13 ==========
Алина рассматривала в зеркале ошейник. Странная иллюзия, глядя на свое отражение, она по прежнему видела эти глубокие и мудрые глаза оленя, что принес себя в жертву, и подарил им с Дарклингом свою силу.
Сможет ли она когда-то их забыть?
Прошел уже месяц. За стенами шатра уже не Цибея, а шумный и серый Крибирск. Только теперь он вовсе не такой, каким предстал перед Алиной много месяцев назад. Людей в сотни раз больше.
В лагере Дарклинга теперь не только шатры гришей, а и пристанища для дипломатов и богатых господ. А за пределами этого лагеря — толпы паломников, что пришли собственными глазами увидеть чудо Санкта Алины.
Всего через несколько часов их Санкта взойдет на палубу скифа, чтобы изменить мир, и по-новому расчертить карты, которые сама когда-то рисовала, сидя в прохудившейся палатке Первой армии.
— Все еще не привыкла?
Александр сидел за ее спиной, в безупречном кафтане, давно готовый к тому, что повлечет за собой этот день.
— А ты?
Он улыбнулся, скрестив пальцы. Свет загорелся над его ладонью.
Алина почувствовала, как затрепетала их связь. Как натянулась невидимая нить, что их теперь соединяла. Она глубоко вдохнула, и позволила ему взять силу. Свет разгорелся ярче.
— У тебя со светом выходит гораздо лучше, чем у меня с тенями.
Дарклинг нахмурился. В ее словах горел упрек. Ведь дело было вовсе не в ней. А в нем.
— Надеюсь, дело не дойдет до того, чтобы тебе пришлось управлять тенью.
Алина не возразила. Их связь с каждым днем становилась только крепче, как будто срастались сломанные кости. И после всего, что случилось в Цибее, девушка наконец осознала истинную цену его доверия. О, оно куда дороже ее собственного. И куда ценнее.
— Что мне сделать, чтобы заслужить твое доверие?
Оставив зеркало за спиной, она подошла к сидящему мужчине, проведя ладонью по небритой щеке.
— Я доверяю тебе.
