На экране в виде схемы стали показывать, как постепенно уменьшается количество воды в почве. Идет дождь: нарисованные косые капли падают и бегут через отверстия в трубы, из труб в коллектор, из коллектора в канаву, а там широкая речка принимает веселый поток. Речка настоящая, с ивами на берегу, тихие заводи.
— А там, где ты работал, была река? Вы купались? У меня на даче было чудесно…
— Да, да, — ответил Семен и хотел добавить, что не до купания было, но голос с экрана закончил фразу: «…таковы способы осушения островных болот, небольших пойм, участков леса, начинающих заболачиваться». Что? Какие способы? Семей не слышал начала фразы. А на экране сажают овощи… Огромные кочаны капусты лежат в грузовиках. Так что же? Существуют способы осушения небольших болотистых участков? Сажать? Но что? Ведь не капусту же? Он снова посмотрит этот документальный фильм о болотах, дренаже и внимательно прослушает фразу об осушении небольших болот. Картина идет сегодня последний день. Документальный фильм или журнал всегда сменяется вместе с картиной. Семен уже давно выпустил руку Наташи и не смотрит на нее. Надо позвонить Лене и рассказать про этот научно-популярный фильм. Семена неожиданно кольнуло сожаление, что рядом с ним нет Лены.
В зале зажгли свет. Опоздавшие занимали свои места.
— Нам надо было прийти позже, — зевнула Тата. — Сейчас будет самое интересное: Жерар Филип здесь изумительный.
Но Семен продолжал еще мысленно ходить по болоту. Он пропустил начало фильма и уже не мог узнать в мелькании шпаг главного героя, красивые маркизы и их интриги не волновали его. И как часто бывает, он вдруг увидел то, что обычно не замечает зритель, захваченный сюжетом: слишком плоскую стену дома — явно нарисованную, неправильно надетый шлем, глиняную статую вместо мраморной. Он сердился на себя, на Тату. Думал о прошедшем лете. О том, какой же он дурак, что до сих пор не позвонил Лене. Болван, боялся, что она ответит сухо и не о чем будет говорить… Ведь он всегда теряется перед Леной.
Картина кончилась. В тесном выходе на лестнице слышались оживленные реплики, смех, замелькали спички, и от зажженных папирос закрутились струйки дыма. На улице продолжал идти снег, особенно ясно видный у фонарей и реклам.
— Ты проводишь меня? — спросила Наташа, беря Семена под руку.
— Нет, мне сейчас некогда. Я опаздываю.
Впервые Тата прямо посмотрела на него. Ее подведенные глаза были злы.
— Благодарность за хорошо проведенный вечер?
— Я опаздываю! — повторил Семен.
— Куда?
Семен не ответил, он бежал к кассе брать билет на следующий сеанс.
«Многоуважаемая Елена Ивановна!
На ноябрьские праздники Сергей приезжал домой. Сергей — это мой брат. Он учится в ремесленном. Сергей рассказал мне про куст. Куст был посажен до войны. И не цвел никогда. Раньше Тамара Васильевна, учительница наша по литературе, сама ходила на болото смотреть куст. А потом сказала Сережке, когда он у нее учился. Сережка два лета ходил, но ни цветов, ни семян не было. А потом Тамара Васильевна уехала. Сережка еще раньше просил меня сходить. Он очень огорчился, когда узнал, что этого куста уже нет. Сережка мне не поверил, что болото осушили, и сам ходил туда. Но это правда. Тамара Васильевна с этого куста только один черенок еще давно, когда война началась, отправила в Ленинград. Вот все, что я узнала от Сергея. А еще он мне сказал, что нашу учительницу зовут не Тамара Васильевна, а Дагмара Васильевна. Саня давно поправился.
С пионерским приветом Люда Петрова, ученица 6-го класса «В».Студенты толпятся у дверей. Идет сессия. И пусть это будет новое здание университета, с просторными лифтами, широкими коридорами, с окнами, глядящими на морозные дали Москвы. Там за окнами, окрашенные в розовый цвет дымы из черных труб-стрел сменяются белым кружевом метели с хороводом пропадающих огней. Или пусть это будут коридоры старого здания, alma mater, с бесконечными поворотами, ступеньками, с полукруглыми окнами, выходящими то на старинный московский дворик с облупленной часовенкой, то на узкую улицу, где покачивается, еле помещаясь в ней, толстый троллейбус. Все равно! Студенты толпятся у дверей, не обращая ни на что внимания, пока не кончится последний зимний экзамен, пока не будет поставлена последняя отметка в зачетке, подтвержденная размашистой подписью профессора. Ничего не замечает студент, когда сессия в полном разгаре. Потом опять будут встречи в кафе, свидания у метро, гитары и лыжи. А сейчас на лицах напряженное волнение. Невидящие, незамечающие глаза — смотрят только в себя: все ли повторено, ничего не пропущено? Листается толстый учебник. Выискиваются и объясняются те необходимые графики, на которых «засыпались» предыдущие студенты. Вновь доказывается сложная теория с функциональной зависимостью «a» от «b». Как заклинания, бормочутся латинские термины. И все это у дверей экзаменаторской…
Лена сегодня сдает экзамен по основному разделу ботаники — анатомии растений. Вчера студенты ее группы на консультации решили, что она пойдет первой. Лена хорошо подготовилась. И хотя она внешне спокойна — ее челка аккуратно расчесана, рукава свитера ровно засучены и она, как всегда, молчалива, — в глубине души она волнуется. Почему? Сегодня утром она получила письмо. Письмо начиналось: «Многоуважаемая Елена Ивановна!» Лена не сразу поняла, что такое официальное обращение относится к ней. Письмо было от девочки, которую встретили они тогда с Семеном, возвращаясь с болота. Лена перечитала письмо второй раз в поезде метро.
Куст посажен или вырос до войны. Не цвел совсем. Как некстати получила Лена письмо. Все смешалось в голове. «С пионерским приветом…» Лена вытащила билет с вопросами и стала готовить ответы.
Экзаменаторов было двое — сам профессор Аникеев и неизвестный Лене ассистент. Какой-то смуглый, сумрачный, он бесцельно перекладывал с места на место тетради и какие-то брошюры. Откуда он?
«С пионерским приветом…» Что у нее в билете, какие вопросы? Первый — отличительные особенности растительной клетки от животной… Это просто, и относится скорее к вопросам цитологии — учения о клетке. Второй — об образовательной ткани — меристеме. Только вчера об этом у нее спрашивала Тоня… надо только вспомнить… и последний вопрос… «С пионерским приветом, с пионерским приветом…» Хорошо бы спросить у профессора Аникеева, знает ли он такой куст, что не цветет? Да, но куста нет. И опять получится, как тогда с Павлом Илларионовичем, летом, на болоте. Разве можно говорить что-нибудь о растении, если не видела его с цветами, плодами… если растение не указано в ботаническом атласе? Растение не определено. К какому семейству принадлежит, род, вид? Латинское наименование? А если его назвать, как подсказал Павел Илларионович: Болота осушающий — Paludem siccans? А если куст — гибрид, то неизвестно, что с чем скрещивали, когда и кем выведен. И почему он рос только там, на болоте? Какие большие у него листья. Ведь жалкий, сухой, сморщенный лист был со страницу журнала. Большие листья — большая поверхность испарения — большая транспирация. В покровной ткани — эпидермисе — клетки прерываются устьицами, межклеточными щелями для газового обмена и для испарения воды. Щели способны смыкаться и размыкаться и тем самым сокращать или увеличивать испарение. Располагаются устьица чаще всего на верхушках листьев и на их зубчиках. У клена остролистного на одном квадратном миллиметре нижней стороны листа можно найти 550 устьиц. А сколько их на том большом листе? Чем больше поверхность листа… «С пионерским приветом, с пионерским приветом…»
