— Он не примет этих условий, — заметил Ниро Варанга. — Я хорошо знаю моих соотечественников и знаю также, что они никогда не отказываются от своих требований.
— Тогда скажи им, чтобы они попробовали взять их силой, и ты увидишь, какой мы сделаем мармелад из этих неверных! — воскликнул старый моряк.
— Что ты посоветуешь нам сделать? — спросил доктор у проводника.
— Уступить, — не колеблясь ответил австралиец.
— Но таким образом мы поставим под сомнение успех нашей экспедиции.
— Восьми быков достаточно, чтобы везти драй.
— А если они околеют? — спросил Кардосо.
— Да ведь околеть могут и все двенадцать, — ответил австралиец.
— Ступай и скажи вождю, что если они удовольствуются одним быком, то мы согласны помириться, — сказал доктор. — А если он откажется принять наши условия, то ты скажешь ему, что мы не такие люди, чтобы дозволить себя обокрасть, и что у нас есть оружие, способное уничтожить все его племя.
— Берегись, хозяин, вы можете потом раскаяться, что не согласились мириться.
— Мне это не важно.
— Подумайте, ведь дорога длинная, и соседние племена могут причинить вам большие неприятности.
— Мы их победим.
— Вы нехорошо делаете, что так рассуждаете.
— Эй, Коко, — вскричал старый моряк, — мне кажется, ты вошел в сговор со своими собратьями! Клянусь тысячей люков, можно подумать, что ты рассчитываешь на большую награду и что этот раскрашенный мошенник подкупил тебя!..
Ниро Варанга молча взглянул на Диего, но при этом в глазах его сверкнул какой-то странный огонек.
— Ступай же, — сказал доктор.
— Иду, хозяин, — ответил тот.
Он приблизился к вождю австралийцев, терпеливо ожидавшему ответа и все еще продолжавшему сохранять свой воинственный вид, и долго разговаривал с ним на языке, непонятном ни двум морякам, ни доктору. Передал ли он в точности ответ путешественников, пытался ли он убедить вождя уменьшить свои требования, или же он старался напугать его, объясняя, какова сила оружия белых, — никто не мог этого понять.
Разговор продолжался добрых полчаса, затем вождь австралийцев бросил в знак мира на землю свой бумеранг, стер с себя изображение войны, вытерев тело содранным им с одного каучукового дерева куском мягкой и мокрой коры, затем подошел к драю, рассек одним страшным ударом топора череп самому большому и жирному из быков и воскликнул:
— Это животное мое!
Потом он повернулся лицом к лесу и испустил призывный крик:
— Кооо-мооо-хооо-э-э-э!
При этом крике, который мог быть принят также и за призыв к атаке драя, австралийцы, приблизившиеся ползком, словно пресмыкающиеся, между кустами на довольно близкое расстояние, выскочили из-за своих прикрытий и огласили воздух диким воем, потрясая каменными топорами и копьями с наконечниками из рыбьей кости и пуская в воздух свои бумеранги.
Боясь измены, Диего быстро навел на воющую толпу митральезу, готовясь засыпать ее зарядами, а Кардосо и доктор схватили свои «снайдеры», но по знаку предводителя все воины побросали на землю оружие, стерли украшавшие их тело зловещие рисунки и начали танцевать бешеный корробори, тогда как их женщины, также пришедшие вместе с колдуном, принялись собирать дрова и рыть огромную яму, чтобы столкнуть туда громадное животное и зажарить его целиком. Чтобы вернее укротить своих опасных соседей, доктор подарил им несколько бутылок джина, которые и были тотчас же опорожнены танцорами и вождем; им раздали также несколько килограммов сухарей, в мгновение ока исчезнувших в их бездонных желудках.
— Каррамба! — воскликнул болтливый старый матрос. — Закуска для этих обжор вышла немного тощая, но они возьмут свое за жарким.
— Давай, Диего, и мы тоже попробуем быка, — сказал Кардосо.
— Советую вам не выходить из драя, — заметил доктор.
— Вы чего-нибудь боитесь, сеньор доктор? — спросил Кардосо.
— Я не очень-то им доверяю, друзья мои. Дадим им съесть жаркое и затем уедем отсюда. Говорят, что аппетит приходит во время еды, а я вовсе не желаю, чтобы эти обжоры потребовали от нас другого быка, если мы останемся здесь.
— А как же справки, которые вы хотели навести о нашем соотечественнике?
— Я поручил Ниро Варанга разузнать все, что нужно, у вождя, друг Кардосо, — ответил доктор. — Вот он идет назад. Будем надеяться, что он принесет нам хорошие новости.
Действительно, проводник возвратился после оживленного разговора с вождем племени.
— Ну что, хорошие новости ты принес нам? — спросил Диего.
— Вождь видел белого человека, — ответил Ниро Варанга.
— Когда? — взволнованно спросили доктор и оба матроса.
— Четыре месяца тому назад.
— Где? — продолжал спрашивать доктор.
— На берегах Финка.
— Он был один?
— С ним было четверо людей: один австралиец и трое с желтыми лицами.
— Был у него драй?
— Два драя, но их везли громадные животные с большими горбами.
— Что это были за животные? — спросил Диего.
— Верблюды, — ответил доктор. — Скажи мне, Ниро Варанга, куда он направлялся?
— Он шел к северо-востоку и направлялся к горам Джемс и Ватерхаузен.
— И он его больше не видел?
— Нет.
— И не знает, что с ним случилось?
— Он боится, что белый человек попал в плен к северным племенам. Он говорил мне, кажется, об озере Вудс; по крайней мере, мне кажется, что он подразумевал этот болотистый край, но я не знаю, что он хотел сказать.
— А живут близ этого озера какие-нибудь жестокие племена?
— Да, сеньор, — ответил Ниро Варанга.
— Ты не доходил до этих болот с Райтом?
— Никогда, хозяин.
— Ну, так мы пойдем туда вместе, — немного подумав, сказал доктор. — Быть может, мы найдем там его следы и что-либо о нем узнаем.
— Вы надеетесь найти его живым? — спросил Кардосо.
— Надеюсь, друг мой, — ответил Альваро.
— Он уехал всего лишь с двумя спутниками?
— Нет, он взял с собой четырех бирманцев и трех австралийцев. Я не знаю, каким образом с ним было всего лишь четверо людей, когда его встретил вождь этого племени.
— Верно, они его бросили или были убиты?..
— Возможно и то и другое, Кардосо.
— А очень мы далеко от этих болот?
— Мы находимся в шести—семи сотнях миль от озера.
— Вот так прогулка! — воскликнул Диего. — А дикари хотели еще съесть у нас половину быков… Но…
Страшный гам заглушил его слова: австралийцы бросились в эту минуту, как один человек, к убитому их вождем быку и, схватив его, кто за ноги, кто за хвост, кто за рога или за уши, потащили к громадной яме, предназначенной служить печью. Громадное животное, несмотря на свою тяжесть, было в конце концов свалено на уголья, причем с него не только не содрали шкуру, но даже не вынули из него внутренности, затем его завалили горячей золой, а сверх золы зажгли огромный костер.
