У моей сестры может оказаться иное мнение по этому вопросу.
– По-моему, будь у Аалийи право голоса, она вообще отменила бы эту свадьбу, – пробормотал Канте, делая еще одну осторожную затяжку из своей трубки.
Рами улыбнулся:
– Она никогда не пойдет против воли нашего отца. Ваша с ней свадьба слишком важна для империи. Как сейчас, так и в будущем, особенно если она родит тебе сына.
– Ну да, который мог бы по крови претендовать на трон Халендии… – Канте слишком хорошо понимал ситуацию. – И все же на то, чтобы как следует накалить это железо в огне, может уйти целая вечность – если такое вообще произойдет. Война должна быть выиграна, а некий брат отставлен в сторону.
Рами пожал плечами:
– Мой отец всегда мыслит за рамками текущего момента. Как и сам древний Кисалимри, наш народ весьма терпелив и умеет ждать. Любая стратегма, как и лучшее наше вино, более всего ценится, когда у нее есть время для надлежащей выдержки. Поспешность в таких делах совсем ни к чему.
Взгляд Рами слишком уж надолго задержался на Канте, безмолвно намекая на то, что клашанский принц тоже готов подождать того, чего хочет.
Канте отвернулся и прочистил горло.
– Кстати, о спешке… Ясно, что ситуация между королевством и империей накаляется с каждым часом. Насколько я понимаю, император уже мобилизует свои собственные силы.
Канте указал за перила балкона. Кисалимри – целый лес мраморных башен и шпилей, большей частью позолоченных, – раскинулся до самого горизонта, сияя под полной луной и пылая в лучах заходящего солнца. Это было и захватывающее, и в равной степени пугающее зрелище. Казалось, ему нет конца. Как будто этот город был всем миром, а весь мир – этим городом.
И над всем этим нависала флотилия из четырех огромных линейных летучих кораблей, которые медленно двигались над городом, поддерживаемые в воздухе гигантскими газовыми пузырями. Они затмевали все, чем располагали вооруженные силы халендийцев. Сами корабли были защищены броней из серого железа, но даже на таком расстоянии можно было различить ряды баллист и пушек, сверкающих в лучах низкого зимнего солнца. И, как будто этого было мало, по бокам каждого корабля зависли десятки похожих на акул охотничьих челнов и быстроходников с лисьими носами. Весь этот флот направлялся на север, готовый защищать береговую линию после нападения королевства – а не исключено, что и преодолеть дымное Дыхание Урта, дабы достичь южных берегов Халендии и отплатить тем же.
– Скоро на нас обрушится война, – продолжал Канте. – Пожалуй, имеет смысл окончательно укрепить те узы, что свяжут наши земли, и чем скорей, тем лучше. Дожидаясь зимнего солнцестояния, можно с этим и опоздать.
Рами переменил позу, опершись на локоть и глядя прямо на него.
– Ты желаешь ускорить свою женитьбу на моей сестре? – Клашанский принц, видимо, прочел нерешительность на лице у Канте и решил высказать все без обиняков. – Это то, чего ты и сам хочешь?
– Это… это могло бы наилучшим образом всем нам послужить.
Глаза у Рами сузились:
– В том числе и тебе?
Канте понял, что врать не стоит.
Рами с тяжелым вздохом откинулся назад.
– Так вот почему ты сегодня явился сюда на ночь глядя? Ходатайствовать передо мной по этому поводу?
– Да, – прямо ответил Канте. – И это вовсе не значит, что я не ценю нашу дружбу – наше будущее родство. Но я слишком хорошо знаю своего отца. Он наверняка прознал о предстоящей свадьбе и спалит весь Венец, чтобы остановить ее. Но если я уже буду женат, это ослабит ветер, дующий в его паруса.
– Или еще больше его разозлит.
– Верно. Но если есть хотя бы один шанс остановить полномасштабную войну, то мы должны попытаться это сделать. Перенос даты бракосочетания – довольно простой ход, который может быть вознагражден прекращением враждебных действий. По крайней мере, на какое-то время. А может, и достаточно надолго, чтобы уладить дело обычной дипломатией.
Рами еще раз глубоко затянулся своей трубкой и медленно выпустил дым, прежде чем заговорить.
– Ты вот говоришь, что хорошо знаешь своего отца… Как и я своего. Император подобен горе, которую нелегко сдвинуть с места. Поскольку он уже объявил свою волю, перенести эту дату будет нелегко.
– Но день зимнего солнцестояния…
– Позволь-ка мне кое-чем по секрету поделиться. – Рами вновь встретился взглядом с Канте. – Дело не только в том, что этот день считается у моего народа наиболее благоприятным, – император уже посоветовался с Ораклом из Казена, пророком-чародеем, к которому мой отец прислушивается больше, чем к любому из своих тридцати трех чааенов. Эта личность имеет большое влияние на императора.
– Я знаю кое-кого подобного. – Канте стиснул зубы, представив себе Исповедника Врита, продажную ифлеленскую свинью, вечно нашептывающую на ухо его собственному отцу.
– И я сильно подозреваю, что причина, по которой император столь редко покидает дворцовую цитадель, заключается в каком-то полученном им в Казене прорицании, хотя я не могу это доказать или опровергнуть. – Рами глубоко нахмурился. – Это Оракл выбрал дату вашей свадьбы.
Канте со стоном откинулся на спинку кресла.
– Выходит, императора Хэшана никак не сдвинуть с места?
– Как упрямейшего из буйволов.
Канте поник головой, в основном разочарованный, но также испытав и некоторое облегчение.
– Спасибо тебе, Рами, что поделился со мной этим откровением…
– Всегда пожалуйста, друг мой. Но хочу попросить тебя взамен об одном очень маленьком одолжении.
Канте натужно сглотнул, догадываясь, о чем именно его собираются попросить. Стараясь не смотреть в сторону двери спальни, он изо всех сил пытался придумать, как бы помягче отговориться от подобной расплаты.
Однако в намерения Рами входило вовсе не это.
– Я поделился правдой, – произнес клашанский принц, – и теперь вынужден попросить о том же взамен.
Канте с облегчением выдохнул:
– Спрашивай все, что угодно!
Рами выпрямился, повернулся и посмотрел Канте прямо в глаза:
– Так все-таки зачем вы все явились сюда? Вы утверждали, будто отправились в добровольное изгнание, дабы избежать преследования за предательские действия, кои были ложно возложены на вас…
Руки и ноги у Канте похолодели. Он был уже близок к тому, чтобы выронить трубку, из которой выпало несколько крупинок тлеющего пепла, и пришлось покрепче сжать ее в пальцах. Никто из них так и не поделился истинной причиной, по которой их группа оказалась здесь. Апокалиптические предзнаменования редко приветствовались, особенно во время войны. Это было доказано еще в Халендии, где все их попытки предостеречь остальных привели лишь к кровопролитию и гибели людей.
Рами подался ближе к нему.
– Так в чем причина, по которой вы на самом деле оказались здесь? – Глаза его ярко горели, выдавая немалую проницательность, которую он до сих пор скрывал. – И при чем тут луна?
Влекомый через императорские сады четырьмя Дреш’ри, Фрелль пытался дышать поглубже. Каждый глоток свежего воздуха понемногу прояснял голову. Вращающийся мир обретал некое подобие порядка.
И все же собственное тело отказывалось повиноваться ему. Отчетливо ощущая железную хватку на своих руках и ногах, Фрелль никак не мог сопротивляться ей. Даже не мог поднять голову, которая безвольно свесилась набок, покачиваясь при каждом шаге по благоухающей земле.
Под сандалиями хрустел гравий. Мимо проносились подстриженные кусты. За мантию цеплялись шипы пурпурных эмпирейских роз. В каменных фонтанах журчала вода. В тени двора, обнесенного высокой стеной, горели фонари.
Фрелль замечал и каких-то других людей в балахонах биор-га, которые поспешно убирались с их пути, – слуг, которые наверняка хорошо знали, что лучше помалкивать о том, чему они стали свидетелями.
Наконец группа достигла высокой мраморной арки в самом центре садовой территории. По бокам от нее стояла пара стражников, держа на цепи огромных боевых псов, которые угрожающе зарычали. Но и тут никто не предпринял ни малейших попыток остановить или допросить отряд Дреш’ри во главе с Зенгом ри Перрином.
Фрелля протащили за порог, но путь там сразу же преградила пара черных железных дверей. Зенг воздел белый посох, украшенный древними символами, и двери распахнулись внутрь, приветствуя возвращение хранителей библиотеки.
К этому моменту свежий воздух уже достаточно очистил легкие
