Кроме того, видно просчитав на своих умных машинах мое нутро, один из них поднялся и принес пакет. Двумя пальцами лениво подтолкнул его в мою сторону. Типа, бери паря, для тебя, для вислоухого. В пакете лежало четыре увесистых брикета настоящих долларов. Всего четыреста тысяч. Я обалдел, разнервничался и от возбуждения потер руки… У присутствующих!
Ребята переглянулись между собой.
— Если вы отыщите следы экспедиции, эти деньги… — он выжидательно посмотрел на меня. — Эти деньги, и, еще двести тысяч, ваши…
Я почувствовал себя оскорбленным.
— Дорогие сэры, — начал я тронную речь. — Если эти красивые, тяжелые пачки, тотчас не окажутся у меня в руках, наше бескорыстное сотрудничество и многолетняя дружба, мгновенно прекратиться…
Они понимающе переглянулись и одновременно покачали головами. Готовились к моей реакции и еще чуток, для вида поломавшись, отдали мне пакет. На! Жри, средний род…
— Нас волнует, не скроетесь ли вы, получив эти деньги? — они пытались выглядеть встревоженными.
— Куды ж я, ети вашу мать, без документов скроюсь, — свободно перешел я на русский. — Тем более, находясь на этой гребанной, со всех сторон охраняемой базе.
Оба невольно рассмеялись. Оказалось, что они прекрасно знали мой родной язык и эту фразу.
Короче говоря, ударили по рукам. С деньгами в руках, у меня получилось пуховое одеяло со взбитыми сливками.
Начальники договорились, что меня здесь подлечат, подкормят и только потом, десантируют в нужный квадрат. Легенды на этот раз можно было не придумывать. Я оставался тем же самым Хрущом Хрущовым, все с той же справкой… И еще, после взрыва поместья Каласа, вместе со всей похоронной процессией, его, чудом уцелевший работник…
Известный далеко за пределами района чайханщик Махмуд, в случае необходимости, готов был с готовностью показать, то место под столом, где я валялся во время взрыва.
Лечили меня хорошо, спору нет. Но все равно ходил я квелый и раздраженный. Раздражало буквально все…
Отсутствовал привычный образ жизни, не говоря уже, об отсутствии женской ласки и всяких сексуальных излишествах. Втиснуться в предполагаемый образ жизни мне не удалось. И не мудрено. Курить не давали. Про выпивку и «присыпку от насморка», вообще даже и не думай. Признаться еще, шибко я тосковал по собачке. Да и окружение в военной форме перестало приносить радость новизны. Создавалось такое ощущение, что с утра до вечера нахожусь в лаборатории по клонированию близнецов.
Пытался разговорить рядовой состав. Разбередить его тоску по родной сибирской деревни. В итоге, единственное, что от него слышал: «Есть! Так точно… Как есть, дурак! Не могу знать!»
У офицеров времени для приятных бесед со мной не было. Да я и сам, не особенно шел на контакт. Больше наблюдал со стороны крепеж и наладку оборонного щита Родины.
Все душевное общение свелось к беседам с медициной. Где и что у меня болит? Какого цвета по утрам кал и моча? Меня это раздражало, а они носились со мной как с писаной торбой.
Для этих бравых армейских парней, я был, как большой рождественский подарок. На этом пятачке выжженной земли, все ребята абсолютно здоровы, на все сто процентов.
Богатыри, укором мне, прохаживались по начищенному плацу, поигрывая рельефной мускулатурой. Ей-богу, жареные гвозди в тесте. Что у них лечить? Нечего. А у меня всяких прибамбасов выше навозной кучи нашлось, на все случаи жизни.
Прочистили опять мои внутренности. Выгнали горсть песка и жменю дегтя. Профилактику провели. В конце концов, к их детскому, щенящему восторгу из меня начал выходить солитер или иначе бычий цепень, а может и свиной.
Глист выходил неохотно. Так, метр, от силы, полтора в день. Чувствовалось, что покидать такое убежище с ежедневной выпивкой и обильной закуской ему было не с руки, да просто не хотелось. Видно, привык он во мне жить.
Что ты! С моей жизнью подхватить такую ползучую дрянь было совсем не трудно. А все почему? Ради победы над преступностью жрешь всякую дрянь и болеешь не приходя в сознание.
Врачи, видя такого заморенного червячка, радовались как дети. Конечно, в своих книжках они о таких паразитах читали, может быть им даже их и показывали в заспиртованном виде. Но чтобы так! Вживую. Такое они, по их стыдливому признанию, видели впервые.
* * *
Но скоро дело делается, да не скоро сказка сказывается. И хоть не хотелось мне опять в грязные джунгли возвращаться, а надо. Говорят: «Кроме вас, под рукой больше нет специалистов такого высокого уровня». Льстят, конечно, заразы. Но, черт побери, приятно до бесстыдства, до безобразия…
Кода медицина красным флажком дала отмашку, остальные вздохнули спокойно. Посадили, суки, в мокрую надувную лодку и без навигационных приборов толкнули от берега.
Пытался я было скандалить. Требовал «вертушку». Не помогло. Говорят, вертолет много внимания к себе привлекает. А так, ночью высадим. Любо-дорого… Дальше ваша забота. Пришлось согласиться. Человек-то подневольный.
Четыре денежных кирпича, (шутка вам — по сто тысяч в каждом) эти ребята у меня забрали. Конечно, купюры из середины я достал. Солидную пачку надергал. Но когда на берегу под прикрытием нависших скал заначку развернул, там как раз были местные газеты.
Шутники! Вложили в мои потайные места, завтрашний номер. Моим восторгам от их оперативной смекалки, не было пределов. Одно слово — мерзавцы.
* * *
Спрыгнул в холодную, ночную воду и пошлепал к берегу.
Выйдя на берег, четыре дня добирался до тех мест, откуда меня вертолеты забрали. А когда предстал пред знакомой чайханой и невозмутимым Махмудом, он молча вынес мне совок и метлу. Давай мол, приступай.
И вновь нечаянная радость. Из подворотни выскочила Алиция. Вылизала меня с ног до головы. От радости визжала и опять обмочилась. Хорошо ей было. Я по правде также обрадовался и, хотя в штаны себе не надул, но слезу украдкой стряхнул.
Она меня, видать, понимать стала. Спрашиваю: «Пойдешь со мной на прочесывание «зеленки», «научных диверсантов» искать? Спасать неразумных?»
Она заскулила и побежала под крыльцо со стороны кухни… Я за ней.
Мать честная! Я, как глянул туда, на ее поскуливание, так и обомлел. Там, шесть маленьких щеночков…
Сколько меня рядом не было? Только на минуту, отвернулся… Когда ж ты собачка успела?
Она их быстро каждого индивидуально обнюхала, облизала и легла с ними в обнимку. Хвостом виляет, как бы меня приглашает присоединиться к их веселому семейству и прилечь рядом. А зверята хоть и слепые, но шустрые. Вцепились в мамкины соски и стали из неё жизненные соки вытягивать.
