Верил ли я ей? И да, и нет. Скорее не верил. Поэтому и отнёсся к сохранности свитка так легкомысленно и не предпринял никаких мер предосторожности.
— Сударь, — продолжала Мелисса, — мне кажется, этому саквояжу здесь не место. Давайте, я отнесу его в кладовую?
— Мелисса, — сказал я спокойно, но безапелляционно, — оставь саквояж на том месте, где он стоит и займись чем-то другим!
Почему я не подумал в тот момент, что женское любопытство безгранично и способно привести ко многим бедам? Вспомнить хотя бы Пандору, открывшую ящик с несчастьями или жён Синей Бороды…
Я надеялся, что Мелисса забудет про этот эпизод, как почти забыл его я, но не тут то было!
Один раз я собрался в город к моему букинисту. Но, едва отъехав, вспомнил, что оставил дома кошелёк (с возрастом я стал рассеян). Пришлось разворачивать коляску.
Мелисса не заметила моего возвращения, поскольку всецело была увлечена весьма важным делом: она ковырялась шпилькой, вытащенной из своей причёски, в замке саквояжа.
Застигнутая на месте преступления, девушка упала на колени и зарыдала:
— Сударь, сударь! Простите меня! Сама не знаю, что на меня нашло! Я не совладала с моим любопытством!
Мне показалось, что её раскаяние было вполне искренним. Я задумался. Возможно, если рассказать ей всё, она успокоится?
Тем более, это надо сделать, коль я почти решил сделать её своей наследницей.
— Ладно, слушай. — я снял с цепочки ключ и открыл саквояж.
Я рассказал Мелиссе о том, как попал ко мне свиток, какие условия связаны с ним, и о моих бесплодных попытках расшифровать письмена.
Мелисса слушала мой рассказ с огромным интересом, она разглядывала футляр, сам свиток, а потом потянулась и к кольцу-браслету. Я отодвинул его.
— Нет, Мелисса, держись от этого предмета подальше. Я мало верю во все эти суеверия, но рассуди сама: если это сказка, то философу просто смешно втайне надеяться на чудо. Но если вдруг, паче чаяния, окажется, что мы чего-то не знаем, и всё сказанное дамой — правда, то могут случиться огромные беды. Ты ведь не хочешь, Мелисса, быть им виною? Возможно, ты когда-нибудь унаследуешь эту вещь. Прошу тебя, отнесись к свитку очень ответственно.
Она впервые услышала о том, что я намерен сделать её своей наследницей и зарыдала ещё сильнее. Мне едва удалось её успокоить.
С того дня я решил ни на миг не расставаться с саквояжем, куда бы я ни шёл, куда бы ни ехал, всюду он был со мной. Но моя невнимательность снова сыграла со мной зловещую шутку, и наступил тот злосчастный день.
В тот день я снова собрался в город за книгами. Часто я вспоминаю каждое своё действие и пытаюсь понять, в какой миг исчез саквояж, который был со мной, когда я садился в коляску. Было довольно прохладно, и Мелисса хлопотала вокруг меня, укутывая меня пледом. Я был убеждён, что саквояж стоит у меня в ногах. Но когда коляска остановилась рядом с лавкой букиниста, его там не было. Я обшарил всю коляску, но саквояжа, увы, не было нигде. Никогда я не испытывал подобного ужаса! Даже не зайдя в лавку, я тут же пустился в обратный путь.
В моём сердце творилось что-то невообразимое: оно готово было выпрыгнуть из груди. Лучше было бы мне тогда умереть!
Когда вдали появилось моё жилище, я понял, что ужасное свершилось: небо было ясным и чистым, но над крышей моего дома полыхали молнии.
Не успела ещё моя коляска приблизиться к дому, на крыльцо выскочила Мелисса. Я едва узнал её. Вид девушки был поистине ужасен: волосы и одежда развевались, как будто вокруг Мелиссы бушевал невидимый вихрь, лицо пылало, глаза сверкали, словно внутри них горело пламя.
— Явился! — закричала она столь пронзительным голосом, что мне показалось, будто в мои уши вонзилась тысяча игл. — Быстро же ты хватился пропажи! Но я всё же успела, успела на этот раз!
— Мелисса, что с тобой? Успокойся, пожалуйста! — пробормотал я (я решительно не представлял, что можно сказать в такой ситуации).
— Что со мной? Со мной вот что! — и она горделиво воздела над головой правую руку. И я увидел то, что боялся увидеть — браслет. Сейчас это было не просто деревянное кольцо — красные значки сверкали и переливались не хуже глаз Мелиссы.
— Да, я успела! И теперь я, я, а не ты владею древнейшей и сильнейшей магией мира! Теперь я самая могучая и сильная волшебница на свете! Мне повезло, что ты оказался таким болваном!
— Мелисса, ты же понимаешь, что никакого колдовства не бывает? Просто сейчас ты немного возбуждена…
— Колдовства нет? А это что?
Внезапно с неба повалил густой снег, затем образовавшиеся сугробы вдруг превратились в тысячи белых мышей, которые с писком кинулись ко мне и облепили со всех сторон. Это было настолько неожиданно и мерзко, что я вскрикнул и попытался скинуть с себя грызунов.
Мелисса махнула рукой, и всё исчезло. Она довольно захохотала.
— Что, испугался? А ведь это только безвредные мыши. Может быть и гораздо хуже! И перестань меня звать этим глупым именем! Может ли величайшая волшебница носить имя какой-то жалкой травки? Отныне меня зовут Грандила! Я выбрала себе это имя, поскольку оно лучше отражает мою сущность.
Я понимал, что это значит. В разных языках корень grand означает: «большой, великий, отличный». Мелисса изучала языки и тоже это знала.
— Хорошо, пусть будет Грандила, — уступил я. — Но почему ты разговариваешь со мной таким тоном? Мне казалось, что мы хорошо относимся друг к другу!
— Хорошо? Ты, может быть, и да, но я — нет! Я тебя ненавижу! Так долго мне пришлось прятать это чувство в себе, и как приятно выплеснуть его тебе в лицо!
— Но что я тебе сделал, Ме… э-э-э, Грандила? Ты была моей любимой ученицей, почти дочерью!
— Вот именно, почти! Ты как должное принимал мои услуги, при этом не платил мне даже жалования! Я все эти годы не имею своего угла, кроме лавки в кухне! А ведь в любом доме у прислуги есть своё помещение, даже своя комната! А о моём будущем ты много думал? Я попала в твой дом совсем молодой девушкой! Ты думал когда-нибудь о том, что мне хочется иметь свою семью, свой дом, иметь любимого человека, детей? Нет. Тебе просто нравилось, что кто-то рядом хлопочет о том, чтобы тебе было удобно и приятно жить. На это ушли все мои самые лучшие годы! А что
