Мне припомнился весь разговор с капитаном, обвинявшим его в гибели «Ориона». Наверное, штурман что-нибудь подстроил, чтобы корабль пошел на дно с грузом пиратского оружия? А может быть, нас снесло на рифы ветром и течением? Все равно нельзя так мучить человека. И такого хорошего человека!
«Правда и мужество победят!» – говорил, он. Какая же это правда?!
У Сина поставили рядом со мной. Он сказал:
– Не надо отчаиваться, по крайней мере, тебе.
У тебя есть шансы на жизнь. Даже я не считаю, что все погибло.- Он улыбнулся кровоточащими губами.- Правда и мужество победят!
К нам подошли японец – капитан «Лолиты» и Ласковый Питер. У японца было полное лицо и золотые зубы. Он улыбался, но в узких глазах его не было улыбки, от них веяло холодом, жестокостью, властью. Японец и немец говорили по-английски. Я не понимал ни слова, только догадывался, что речь шла о нас с У Сином.
Они разговаривали несколько минут, затем Ласковый Питер сказал:
– Ну вот, Фома, наконец исполняется мое предсказание – сейчас тебя повесят вместе с твоим другом. Он признался, что сообщил тебе о своем замысле потопить «Орион». Ты же, зная об этом, умолчал.
– Ложь! – тихо сказал У Син.- Человек, не достойный видеть солнце, зачем ты лжешь мальчику?
Ласковый Питер наотмашь ударил штурмана по лицу и, если бы не тораджи, он бы упал.
У Син, повиснув на руках матросов, тяжело дышал, опустив голову.
Ласковый Питер продолжал:
– Этот негодяй, неизвестно из каких соображений, выгораживает тебя, но это ничего не даст. У тебя нет шансов так же, как и у него. И можешь верить, мне жаль тебя. Так бесславно окончить жизнь! Среди этого черномазого сброда. Бр-р! Не завидую тебе, мой мальчик.- Он умолк на несколько секунд, придав своему лицу ханжески скорбное выражение, затем, будто осененный внезапной мыслью, схватил меня за плечо.- Есть выход! Ты сейчас выйдешь перед этим сбродом и неважно, что они ничего не поймут, все же скажешь, что знал замыслы У Сина, но не мог сказать мне, связанный клятвой. Вот и все! Жизнь тебе на какой-то отрезок времени будет гарантирована. Слово немецкого офицера!
У Син поднял голову:
– Ты можешь сказать все, что хочет этот негодяй, чтобы спасти себе жизнь. Мне теперь не повредит уже ничто. Я прощаю тебе все, что ты скажешь, так как чувствую, что ты способен на лучшее.
– Он дает тебе дельный совет.
Ласковый Питер перевел японцу, тот показал свои золотые зубы и одобрительно кивнул мне.
– Ну, Фома! – Ласковый Питер подтолкнул меня в спину.- Как видишь, все это простая формальность. По их дурацким законам, чтобы повесить человека, нужен кроме обвинителя еще хоть один свидетель. Пустая формальность. Должен тебе сказать, что все на «Лолите» держат пари – одни за то, что ты, спасая свою шкуру, будешь благоразумен, вторые почему-то уверены, что ты поступишь, как идиот. Между прочим, я держу пари с Симадо-сан.
Японец прислушался, бросил взгляд на Ласкового Питера и улыбнулся мне.
– Ты, надеюсь, понимаешь, что элементарная порядочность не позволяет мне сказать тебе, за какой вариант я держу пари.
Я видел золотые зубы капитана «Лолиты», настороженные лица пиратов, тораджи как-то по-иному смотрели на меня, видно, я пробудил в них любопытство. Все будто ждали, как поступлю я. А я молчал. Ветер свистел в снастях, навевая погребальные мелодии. «Только скажи ложь – и ты будешь жить,- проносилось у меня в голове.- Ты все разно не спасешь его». «Пустая формальность…», «Спасай свою шкуру…»
Цена слова! Никогда прежде не приходило мне в голову, что от одного только слова зависит жизнь и смерть человека.
А как прекрасен был синий океан, пальмы, шуршащие листвой, небо, белый песок. Хуареи моет в лагуне котел и что-то напевает. Тави и Ронго вьют из кокосового волокна веревку, она необходима для ловушки на лангустов. Сегодня вечером мы собирались поставить ее вон там, у камней с коричневыми прожилками. Нам хотелось поймать живого рака и посадить в садок из камней…
– Время истекает,- объявил Ласковый Питер.- Осталась одна минута.- Он приподнял руку и стал смотреть на циферблат часов.
Я еще не знал, как поступлю, что скажу, но какой-то туман временами стал застилать мне глаза,
и нехорошая томительная слабость разливалась в руках и ногах. То же самое я чувствовал, когда смотрел на убитого фашистом Петю.
Ласковый Питер толкал меня в спину, и я шел, не чувствуя ног. Остановился перед шеренгой людей в серых робах.
– Ну, выкладывай, и ты свободен,- услышал я далекий чужой голос.- Время.
И я стал «выкладывать» все, что думал о подлом предложении негодяя, я ругал его на всех языках, на каких ругались матросы и которые я у них позаимствовал.
Ласковый Питер несколько раз порывался заставить меня замолчать, угрожал пристрелить меня, не дожидаясь «суда». Не знаю, о каком суде могла идти речь. Каждый раз его резко останавливал капитан «Лолиты».
Я сказал все, вернее, прокричал, к удовольствию большинства команды, все, что думал о своем командире и его подлом судне. В такие минуты забываешь об опасности. Не знаю, как я бы вел себя дальше, но я не признал своей вины и, как мог, выгораживал У Сина. Во время своей сумбурной защитной речи я ловил на себе его удивленный благодарный взгляд.
Я замолчал, усталый, опустошенный – все свои силы, мужество я истратил в эту последнюю минуту.
Ласковый Питер вытащил из кармана пригоршню бумажных денег, кажется долларов, и протянул улыбающемуся капитану Симаде.
Среди матросов тоже начался расчет, послышались смех и ругательства.
Расплатившись с капитаном «Лолиты», Ласковый Питер снова подошел ко мне и сказал устало:
– Ты опять выкрутился. Я начинаю верить в счастливую звезду. Но всему бывает конец. Твоя рея ждет, и будь уверен – дождется тебя!..
Я плохо понимал, что он говорит, но его тон и огорченный вид вернули мне силы. Словно среди ночи вдруг радостные волны света хлынули на палубу, все засверкало, заискрилось, бодро загудел прибой. Только растерзанная фигурка У Сина печалила лучезарный день. Но я почему-то был уверен, что и ему сейчас развяжут руки и скажут, что произошла страшная ошибка. И «Лолита» совсем не пиратский корабль. Разве могут быть морскими разбойниками эти славные, веселые моряки…
Словом, я ошалел от счастья и плохо вникал в слова Ласкового Питера, а он говорил:
– …Если бы я не проиграл тебя в карты этому японцу, то ты бы скоро болтался на рее. Вот мне действительно не везет. Какая-то полоса невезенья. Потерять корабль, деньги, и вот вчера вначале я выиграл две тысячи долларов, а затем все спустил, и тебя в придачу, а сегодня, поставив последние деньги на твое благоразумие, лишился и этих жалких грошей.- Он засмеялся дребезжащим смешком и спросил : – Ты что так весел, ты что, не понимаешь, что отныне стал рабом этого пирата? Скоро ты еще вспомнишь обо мне.
