Продираясь сквозь колючие заросли, Моран стал продвигаться ко второму мосту. Естественно, он ждал, что в любой момент откуда-нибудь из-за засады мог выскочить другой дакоит или туг-душитель, но, к счастью, все обошлось. У самого моста Боб затаился в удачно подвернувшейся складке местности, решив понаблюдать за домом. Но там все было тихо, создавалось впечатление, что на острове вообще не было ни души.
Почему-то совершенно инстинктивным жестом Боб поднес ладонь к левой стороне груди и сквозь тонкую ткань кармана ласково дотронулся до маленькой серебряной маски.
— Ну, помоги ещё разок! — словно заклинал он талисман. — Пусть Минг окажется на месте!
Он внутренне рассмеялся. До чего дошло: он, Боб Моран, опустился до каких-то суеверий! Как будто эта прелестная вещица неважно из Тибета или ещё откуда могла и в самом деле как-то повлиять на события! Ведь было очевидно, что Минг находился где-то поблизости, иначе к чему эти бесконечные ряды охранников?
Внезапно Моран насторожился. Из дома вышел человек и, подняв голову, словно выискивая что-то в небе, направился к мосту. Боб мгновенно узнал одеяние протестантского пастора, лунообразное лицо и бритый наголо череп.
— Минг! — вырвалось у него. — Никаких сомнений!
Желтая Тень вступил на доски моста, поглядывая все время вверх, и Моран вскоре сообразил почему. Довольно высоко, пока ещё в виде маленькой точки, но неуклонно увеличиваясь в размерах, к месте событий приближался вертолет.
Месье Минг дошел уже до середины моста. Вертолет летел довольно быстро. И тут до Боба дошло: ведь именно сегодня монгол собирался отбыть из Египта в Бирму. Эта винтокрылая машина, видимо, должна была доставить его через несколько минут на какую-то потайную взлетно-посадочную полосу, оборудованную в восточной части пустыни. Туда за Мингом прилетит его самолет.
Теперь Желтая Тень был всего метрах в пятнадцати от Морана и, стоя спиной к нему посередине моста, спокойно дожидался.
«Сейчас или никогда!» — мелькнула у Боба мысль. Достаточно нескольких сильных прыжков — он очутится около Минга и поразит его кинжалом дакоита! Тот ничего не услышит из-за грохота воды на перекате и шума подлетавшего вертолета.
Распрямившись, Моран со всех ног устремился к своей жертве. В правой руке он судорожно сжимал рукоятку кинжала. Он влетел на мост и нацелился на черную спину Минга и его плотный загривок. Боб был уже в нескольких метрах от монгола, как перекрывая все шумы, затрезвонили какие-то голосистые колокольчики. Звук раздался прямо из-под ног Морана, и тот понял, что, сам того не ведая, наступил на «сигнал тревоги» — доску, связанную с системой колокольного звона. И только теперь Боб вспомнил, хотя и поздно, что Минг никому не позволял заставать себя врасплох и даже, казалось бы, в самых безвыходных ситуациях, выкидывал какой-нибудь новый трюк, спасая свою шкуру.
Желтая Тень молниеносно обернулся. Теперь они стояли лицом к лицу. Из правой искусственной руки Минга , которой он, однако владел совершенно свободно, на Боба уставился зрачок короткоствольного крупнокалиберного револьвера.
Любой другой на месте монгола, возможно, каким-то образом и выразил свое удивление при виде Морана, но ни одна черточка его слегка оливкового цвета лица не дрогнула. Только с губ сорвалось:
— Командан Моран! Опять вы!.. Воистину вы всегда выскакиваете в тот момент, когда я вас меньше всего ожидаю. Кончится тем, что я начну считать вас колдуном. Если хотите знать мое мнение, то вы становитесь все более назойливым… и опасным.
Месье Минг вынужден был повысить голос, произнося эти слова, поскольку гул от спускавшегося вертолета, становился невыносимым.
— Слишком опасным, — повторил он. — На мой взгляд, даже чересчур… До сего времени я всегда оставлял вам шанс на спасение, из уважения к вам как к достойному противнику, а также из вкуса к самой игре. Да и жизнь вы мне однажды подарили…
Монгол покачал головой, будто перекатывая туда-сюда где-то в глубине мозга шар глубокого сожаления.
— Подумайте только, командан Моран, — продолжал он, — я ведь собирался привлечь вас на свою сторону в борьбе с западной цивилизацией!.. Но увы, вы постоянно отвергали все мои предложения в этом плане!..
Боб не счел нужным отвечать на эти разглагольствования. Хотя он и старался не встретиться взглядом с Желтой Тенью, но полностью избегнуть этого ему не удавалось. Он чувствовал, что вопреки его желанию эти ужасные глаза, цвета жидкого янтаря, подчиняют его своей воле. Что-то подсказывало Морану, что теперь-то Минг не даст ему ни малейшей возможности выпутаться. У него всего-навсего кинжал, а у Минга — нацеленный на него револьвер, да и расстояние между ними — несколько метров. Попытаться рвануть? Но прежде чем он добежит до земли, его изрешетят пулями. Сигануть через перила, прислонившись к которым он стоял? Но под ними — пороги с сумасшедшими воронками и такая круговерть воды, из которой живым все равно не выбраться.
Между тем, вертолет завис над островком, как если бы пилот решил получить удовольствие от созерцания развернувшейся внизу сцены.
И опять Желтая Тень покачал головой.
— На этот раз пощады не ждите. Мне совсем ни к чему подвергать себя новому риску…
В искусственной руке Минга револьвер слегка вздрагивал. Это говорило о том, что Минг не замедлит открыть огонь из направленного в грудь Морана оружия.
Каким-то сверхчеловеческим напряжением воли Боб сумел стряхнуть с себя исходившее от Минга дьявольское наваждение и решился пойти во-банк: броситься на монгола в надежде обрушить на него свой удар раньше, чем тот пустит в ход револьвер.
Но Желтая Тень, похоже, разгадал его намерения, потому что Боб не успел даже шевельнуть пальцем, а тот уже прокричал, стараясь пересилить шум от порогов и винта вертолета.
— Ничего не получится, командан Моран! Я не оставлю вам ни единого шанса на спасение…
Тотчас же указательный палец искусственной руки Минга дернулся на спусковом крючке. Револьвер слегка вскинулся. Боб едва расслышал как тявкнул выстрел. Чудовищная боль в левой стороне груди обожгла его. Казалось, какой-то громадный инородный предмет ворвался в его тело, круша кости. Мелькнула мысль, что пуля, наверное, угодила прямо в сердце. Все, что он успел, — это поднять руку к ране. От резкого удара он дернулся назад и перевалился через перила. Боб рухнул прямо в жадно разверзнувшуюся ему навстречу бездну. Бешеный поток с ревом перекатывался через два выступавших из пучины скальных зуба. И на эту бездну наложилась другая — черная и бездонная, мгновенно поглотившая и увлекшая его куда-то, похоже, в бесконечность.
