– Следовательно, вы не знаете, сколько денег находится в этой шкатулке, которая закрывается на ключ и в которой вы храните деньги?
– Не до цента.
– А до доллара?
– Нет.
– В вашей шкатулке сейчас больше, чем пятьсот долларов?
– Не знаю.
– Больше, чем пять тысяч долларов?
– Понятия не имею.
– Но, там может находиться такая сумма?
– Да.
– Когда вы были осуждены за ложные показания под присягой, это была ваша первая судимость или вторая? – голос Мейсона звучал холодно.
– Вторая.
Мейсон широко улыбнулся.
– Это все, мистер Джилли.
Судья Хартли посмотрел на часы.
– Пора на обеденный перерыв, – заявил он. – Суд соберется в этом зале в два часа. В течение этого времени присяжные не должны формулировать или высказывать мнения по существу дела. Только когда дело будет полностью представлено им, они смогут приступить к составлению выводов. Присяжные не будут также дискутировать между собой и не позволят, чтобы о деле дискутировали в их присутствии. Обвиняемого следует отослать обратно в камеру. Суд объявляет перерыв до двух часов.
Делла Стрит и Пол Дрейк, сидевшие в первом ряду, на специально зарезервированных для них местах, направились в сторону Перри Мейсона. Адвокат, встретив взгляд Пола Дрейка, дал ему знак подождать и обратился к своему клиенту:
– Я хотел бы знать, где вы были в ночь пятого и утром шестого июня?
– В квартире. Лежал на собственной постели и спал.
– Вы можете это доказать?
– Что за бред! – выкрикнул презрительно Джефферсон. – Я холостяк, мистер Мейсон, и сплю один. У меня не было причин доказывать, где я находился в это время. И сейчас таких причин у меня нет. Никто ведь не примет серьезно слов человека, осужденного за ложную присягу, воришки, который никогда меня в жизни не видел. Кто такой этот темный тип из портового района? Вся эта история просто глупа!
– Я согласился бы с вами, если бы не уверенность, которая просто выпирает из окружного прокурора, – Мейсон задумчиво почесал гладко выбритый подбородок. – Поэтому для меня крайне важно знать, где вы были ночью пятого и утром шестого июня.
– Понимаю, – сказал Джефферсон. – Ночью пятого... то есть вечером пятого я был... нет, не вижу причин говорить об этом. Шестого... С полуночи до половины девятого утра шестого июня я был в своей квартире. В девять утра шестого июня я находился в офисе и могу доказать, где был именно этим утром от нескольких минут седьмого.
– У вас есть свидетель?
– Да. Мой коллега, Уолтер Ирвинг. Он пришел ко мне в седьмом часу, мы вместе позавтракали, а потом пошли на работу.
– А что с ножом?
– Это мой нож. Он лежал в чемодане в моей квартире и был оттуда украден.
– Откуда он у вас появился?
– Это подарок.
– От кого?
– Это не имеет ничего общего с делом, господин адвокат.
– Кто вам его дал?
– Это не ваше дело.
– Я должен знать, кто вам дал этот нож, мистер Джефферсон.
– Я сам занимаюсь своими делами, мистер Мейсон.
– В суде вашим делом занимаюсь я.
– И продолжайте это делать. Прошу только не задавать мне вопросов о женщинах, это все. Я ни с кем не разговариваю о женщинах, с которыми поддерживаю отношения.
– А может быть есть что-то, чего вы стыдитесь в связи с этим подарком?
– Конечно нет.
– Ну, так скажите, кто вам его дал?
– Мне были бы неудобны разговоры на тему женщин, господин адвокат. Потому что, существует возможность, что вы подумаете о даче мною ложных показаний, когда я начну отвечать на вопросы прокурора...
Мейсон внимательно посмотрел на лицо Джефферсона.
– Послушайте, – медленно сказал защитник. – Очень часто дело, которое прокурору кажется ненадежным, укрепляется из-за того, что обвиняемый не выдерживает перекрестного допроса. Надеюсь, что это дело не дойдет до того пункта, в котором защита станет необходимостью. Но если дойдет, я должен быть уверен в том, что вы меня не обманули.
Джефферсон окинул Мейсона холодным взглядом.
– Я никогда никому не лгу, – коротко сказал он и, отвернувшись от Мейсона, дал знак полицейскому, что тот может увести его в камеру.
Делла Стрит и Пол Дрейк присоединились к Мейсону в проходе между стульями.
– Ну и что об этом думать? – заговорил Мейсон.
– Во всем этом деле есть что-то подозрительное, – проворчал под нос Пол Дрейк. – Пахнет жареным на расстоянии. И все признаки заранее устроенной махинации. Меня удивляет уверенность Бергера в том, что достаточно использовать такого типа, как Джилли, для обвинения человека вроде Джефферсона.
– Вот именно, – кивнул головой Мейсон. – Мы должны узнать на этот счет побольше. Есть еще что-нибудь новенькое?
– Вернулся Уолтер Ирвинг.
– Черт возьми! А где же он был?
– Никто не знает. Он появился около половины одиннадцатого утра. Был в зале суда.
– Где сидел?
– В заднем ряду. И внимательно все слушал.
– Хм. Одно противоречит другому, – задумался Мейсон. – Это дело повыкручено во все стороны.
– Полиция что-то скрывает, Перри. Мне кажется, что они готовят тебе большую неожиданность. Не могу узнать, что это такое. Ты заметил, что Гамильтон Бергер все время был возбужден и очень уверен в себе?
– Именно этого и я не могу понять, – признался Мейсон. – Бергер допрашивает свидетелей и у него такое выражение, как будто их показания, это только вступительный материал. Он не придает большого значения тому, что они говорят и не огорчается тем, что я подкапываюсь под их репутацию и правдивость показаний. Он явно ждет какой-то бомбы.
– А что с Ирвингом? Ты с ним не собираешься поговорить?
– Мы с Ирвингом в плохих отношениях. Когда я последний раз с ним разговаривал, он вылетел из моего кабинета взбешенный, как дикий конь, которого пытались оседлать. Он послал телеграмму руководству в Иоганнесбург, требуя, чтобы меня уволили... Ты узнал что-нибудь о Марлин Шомон и ее брате?
– Я не знаю, где они находятся, – покорно признался Дрейк. – Но мне кажется, что я знаю, как они сбежали.
– Как? Это меня очень интересует.
– Таким безнадежно простым способом, что меня доводит до бешенства мысль о том, что я раньше до этого не догадался.
– Как? Говори же!
– Марлин Шомон взяла чемоданы и велела носильщику сдать их в камеру хранения. Потом, как пассажиры, которые только что вышли из самолета, они заняли места в автобусе, принадлежащем аэропорту. Другому носильщику она дала два ключа от двух шкафчиков в камере хранения и велела принести два чемодана. Затем, на этом автобусе доехала вместе с братом до отеля, расположенного в центре города. Там вышла и все следы оборвались.
