— На этом свете каждый несет свой крест, и я сумею выполнить то, что выпало на мою долю.
Кармела возвратилась.
— Сантьяго сейчас будет готов. Вот ваши дорожные сапоги, которые просил меня передать вам Ланси.
— Спасибо, — отвечал Ягуар.
И он принялся надевать на ноги два куска тисненой кожи, исполняющие в Мексике роль гетр и используемые при верховой езде.
В то время как молодой человек, поставив ногу на скамью и нагнувшись вперед всем телом, прилаживал эту обувь, Кармела внимательно следила за его действиями робким взглядом.
Ягуар заметил это.
— Что это вы? — спросил он ее.
— Ничего, — смущенно пробормотала Кармела.
— Вы обманываете меня, донья Кармела. Можно подождать, время терпит. Говорите прямо.
— Хорошо, — отвечала та в еще большем смущении, — у меня есть к вам просьба.
— Ко мне?
— Да.
— Так говорите же скорее. Вы знаете, что я на все заранее согласен.
— Даете клятву?
— Даю.
— Хорошо. Я очень хочу, чтобы при встрече с драгунским капитаном, который был здесь сегодня утром, вы оказали ему свое покровительство.
Молодой человек вскочил как ужаленный.
— А! — сказал он. — Значит то, что мне сказали, справедливо?
— Я не знаю, на что вы намекаете, но повторяю свою просьбу.
— Я не знаком с этим человеком, так как приехал сюда после его отъезда.
— Нет, вы его знаете. Зачем искать окольных путей, чтобы нарушить свое обещание, когда можно ответить прямо?
— Ладно, — отвечал тот глухим голосом, в котором слышалась злая ирония, — будьте уверены, донья Кармела, я заступлюсь за вашего любовника.
И он в сильнейшем гневе бросился вон из комнаты.
— О! — воскликнула молодая девушка, падая на скамью и заливаясь слезами. — Как правильно этого демона назвали Ягуаром! В его груди бьется сердце тигра.
Она закрыла лицо руками и разразилась рыданиями.
В ту же минуту с улицы донесся быстрый топот копыт скачущей лошади.
Теперь, прежде чем продолжать свой рассказ, нам необходимо сообщить читателю некоторые важные подробности, без которых смысл дальнейшего повествования будет непонятным.
Среди провинций обширной Новой Испании существует одна, самая восточная из них, на которую испанские вице-короли обращали весьма мало внимания, считая ее не слишком ценным владением. Точно так же отнеслась к ней и мексиканская республика, которая в эпоху провозглашения независимости даже не сочла ее достойной выделения в особый штат и, не беспокоясь о последствиях своей небрежности, беспечно позволила селиться в ней североамериканцам, охваченным, начиная с этого времени, стремлением к захватам и приобретениям, которое стало подобно лихорадке. Мы говорим о Техасе.
Эта великолепная страна обладает самым счастливым местоположением в Мексике. С точки зрения занимаемого ею пространства, она огромна. Ни одна другая страна не обладает лучшим орошением: девять крупных рек несут к морю свои воды, достигающие еще большей величины благодаря многочисленным притокам, пересекающим эту провинцию по всем направлениям. Эти реки и их притоки, хорошо утвердившись в своих берегах, не производят обширных разливов и не превращаются в зловонные болота, как это бывает иногда с другими реками.
Техасский климат благоприятен для здоровья и не является источником ужасных болезней, принесших печальную известность некоторым местностям Нового Света.
Естественные границы Техаса составляют: на востоке — Сабина, на севере — Ред-Ривер, на западе — цепь высоких гор, окаймляющих собой обширные прерии, и Рио-Браво-дель-Норте. Наконец, на юге от устья этой реки до устья Сабины лежит Мексиканский залив.
Мы сказали, что испанцы почти не имели понятия об истинном значении Техаса, хотя они были знакомы с этими местами у же с давних пор, так как почти достоверно известно, что в 1536 году через него проехал Кабеса де Вака на своем пути из Флориды в северные мексиканские провинции.
Тем не менее честь первого поселения в этой прекрасной стране бесспорно принадлежит Франции.
Действительно, известный неудачник Робер де Лассаль, получив в 1684 году от маркиза де-Сеньелей поручение открыть устье Миссисипи, совершил ошибку и, попав в устье Рио-Колорадо, спустился с величайшими затруднениями вниз по течению вплоть до озера Сан-Бернардо. Вступив во владение окружающими землями, он построил на них форт между Веласко и Матагордой. Мы не будем вдаваться в дальнейшие подробности относительно этого неустрашимого исследователя, дважды пытавшегося пройти неизвестными землями, расположенными к востоку от Мексики. Скажем только, что в 1687 году он был предательски убит двумя негодяями, принимавшими участие в его экспедиции.
С Техасом связывает нас еще одно, более свежее воспоминание. Как раз в этих местах генерал Лаллиман попытался в 1817 году основать колонию для переправившихся из Франции жалких остатков непобедимых армий Первой Империи, дав ей название «Поле убежища». Колония эта, расположившаяся на расстоянии около двух лье от Гальвестона, была разрушена до основания по приказанию вице-короля Аподаки из-за той деспотической системы, которой испанцы неизменно придерживались в Новом Свете и которая заключалась в том, чтобы ни под каким видом не позволять иностранцам селиться на территории их заморских владений.
Читатель простит нам все эти подробности, если примет во внимание, что описываемая нами страна, всего двадцать лет назад ставшая свободной, площадью почти в сорок два миллиона гектаров и с населением чуть более двухсот тысяч, вступила тем не менее на путь процветания и прогресса, который неизбежно должен привлечь к себе внимание европейских правительств и завоевать симпатии интеллигентных людей во всех странах.
В эпоху, когда произошли события, о которых мы собираемся рассказать, то есть во второй половине 1829 года, Техас еще принадлежал Мексике, но его славная революция уже началась, и он мужественно боролся, добиваясь освобождения от постыдного ига центральной власти и провозглашения своей независимости.
Но прежде чем приступить к продолжению своего рассказа, мы должны объяснить читателям, каким образом канадский охотник Транкиль и негр Квониам, обязанный ему своей свободой, которых мы покинули в верховьях Миссури ведущими вольную жизнь лесных охотников, устроились оседлым, так сказать, образом в Техасе, причем у охотника оказалась дочь, или очаровательная девушка, которую он называл своей дочерью и которую читатели уже знают под именем Кармелы.
Лет за двенадцать до того дня, когда начинается наш рассказ о венте дель-Потреро, в эту гостиницу прибыл Транкиль с двумя товарищами и ребенком пяти или шести лет с бойким выражением лица, голубыми глазами, розовыми губками и золотистого цвета волосами. Этим ребенком и была Кармела. Что касается спутников Транкиля, то одним из них был Квониам, а другим — метис по имени Ланси.
