По дисциплине и боевой подготовке застава на хорошем счету в отряде.
Капитан не очень-то расспрашивал о людях, с которыми ему предстояло работать. Какая разница, с кем он будет служить? Гораздо важнее, что с прошлым все покончено… Так ему казалось в его состоянии.
Поезд подходил к станции. Бугров подхватил чемоданы и двинулся к выходу. По дощатой платформе хлестал дождь. Бугров развернул плащ-палатку и надел поверх шинели. Следовало бы узнать, как и на чем можно добраться до отряда, но капитан не любил спрашивать об этом и сразу направился на привокзальную площадь: «Оттуда наверняка уеду».
Тускло поблескивала мокрая мостовая. Над поселком возвышался элеватор, и низкие домишки с их плоскими крышами казались ниже своего роста. Сквозь широкие пустынные улочки виднелась все та же бурая степь в сетке дождя.
Неподалеку от Бугрова, на землю поставила чемодан и мешок девушка, видимо тоже сошедшая с поезда. Она зябко поежилась в своем легком пальтишке и украдкой посмотрела на капитана. Больше никто не присоединялся к ним. Не проезжала ни одна машина. Девушка терпеливо ждала, нахохлившись, как птица.
Вскоре из-за поворота тяжело вывернула грузовая машина, проехала мимо них и резко затормозила. Из кабины высунулся шофер — солдат в зеленой фуражке.
— Анюта, ты? — удивленно крикнул он и перевел взгляд на Бугрова.
Девушка смутилась и ничего не ответила. Капитан шагнул к машине.
— Из отряда? — спросил он строго.
— Так точно, — не сразу ответил шофер, поглядывая то на него, то на Анюту.
— Когда выезжаете?
— Да вот, еду…
— Меня подвезете?
— Садитесь…
Шофер был не очень вежлив, он больше смотрел на девушку.
Капитан поставил чемоданы в кузов и шагнул к кабине. Анюта продолжала стоять возле дверцы, растерянно поглядывая на обоих.
— А вам, девушка, куда? — спросил Бугров. — Может и вас подвезти?
— Это уж моя забота, товарищ капитан, — обронил шофер и вылез из кабины. — Мы сейчас, обождите минуточку.
Они отошли в сторонку. Девушка смущенно смотрела себе под ноги и что-то объясняла, а шофер вдруг посуровел и засунул руки в карманы замасленных брюк. Потом они вернулись к машине. Шофер молча закинул вещи Анюты в кузов, молча залез в кабину и, не обращаясь ни к кому в отдельности, сказал хмуро:
— Ну, поехали…
Бугрову ничего не оставалось, как полезть в кузов. Под брезентом коробились какие-то ящики и мешки. Бугров устроился на них, лицом к заднему борту, и натянул на фуражку капюшон плаща.
За поселком машину остановил пожилой казах с красным флажком в руке. На нем тоже был плащ с капюшоном.
— Эй, вылезай, граждане! — крикнул он. — Потопчись немного ногами.
— Зачем? — спросил Бугров.
— Как зачем? Разве не знаешь? Карантин. Эпидемия ящура. Давай потопчись.
Казах улыбался, показывая белые зубы.
Бугров, Анюта и шофер старательно потоптались на обочине дороги, усыпанной опилками. Опилки были смочены каким-то желтым раствором.
— Так, так… Хорошо топчись, чтобы не занести дальше заразу, — приговаривал казах.
Шофер взглянул на Анюту и угрюмо заметил:
— Вот бы выдумали такое лекарство, чтобы люди потоптались по нему и оставили после себя разные там болячки…
— Какие болячки? — не понял Бугров.
— Ну, бюрократизм, например, подхалимаж, подлость всякую! — пояснил шофер с неожиданной силой и заключил: — Так нет же, не выдумают…
Анюта покраснела.
— Данилов, не надо, — сказала она тихо.
— А-а, ладно уж! — махнул рукой шофер. — Тихоня…
«О чем это они?» — удивился Бугров и впервые внимательно посмотрел на девушку. Бледное чистое лицо, только у носа, чуть вздернутого и маленького, слегка золотились веснушки; неяркие, спокойно очерченные губы, глаза большие, серые, внимательные. А в общем ничего особенного. И впрямь тихоня. Бугров запахнул полы плаща. «Знаем мы этих тихонь! В таком вот тихом омуте черти водятся».
Они поехали дальше и было слышно, как в кабине бубнили два голоса один громкий, другой потише. «Не хватало еще, чтобы в кювет заехали», поморщился капитан.
Ему вспомнились зеленоватые наглые глаза Елизаветы, ее подкрашенные ресницы, ее пухлые яркие губы. «А может, вы сами виноваты, товарищ Бугров, что все так получилось?» — осторожно спрашивал генерал, и это было самым обидным. Нет, они с Елизаветой были слишком разные люди! Сколько раз он упрашивал ее: «Ну, займись чем-нибудь, разве на заставе мало дел?» Она только кривила губы и сонно потягивалась на диване. Сядет у окна и тупо смотрит целыми днями на вершины гор, на низкие облака. «Пропади она пропадом, твоя граница!» — вот и все. А он мокнул под дождем, проваливался по грудь в сугробы; он не знал ни дня, ни часу отдыха, потому что граница была его жизнью. Как можно не любить эту жизнь? Нет, они были слишком разные люди. Бугров смотрел на убегающую вспять дорогу и радовался, что старое больше никогда не вернется.
Машина не сползала в кювет и не виляла, она ходко бежала по ровному шоссе, рассекая колесами мелкие лужи. Дождь хлестал по капюшону, с боков задувал ветер, степь уходила все назад и назад, погружаясь в серую промозглую мглу. И чередой уходили телеграфные столбы, кусты джингиля, пучки желтой травы.
Только раз за день пути шофер остановил машину у придорожной чайной. Ели молча. На бледном лице Анюты блуждала виноватая улыбка, шофер бросал на нее короткие взгляды.
— Вы к нам в отряд, товарищ капитан? — спросил он, расправившись с дунганской лапшой.
— Да.
— На постоянно или в командировку?
— Начальником заставы.
Они еще помолчали.
— А на какую заставу? — поинтересовался шофер.
— На девятую.
— Ой, верно?! — воскликнула Анюта и переглянулась с шофером.
— Верно. А что?
Девушка снова, теперь уже умоляюще, посмотрела на Данилова.
— Ладно, я скажу! — махнул тот рукой и, понизив голос, доверительно обратился к Бугрову: — Вот ведь какая история у нас получилась с Анютой, товарищ капитан. Вот послушайте…
— Меня не интересуют ваши личные истории, — сухо перебил его Бугров. Заметив, что солдат натужно задышал и заморгал глазами, он добавил: — Если это не касается службы, — и поднялся со стула.
Уже из кузова он увидел, как Данилов что-то горячо, вполголоса доказывал Анюте, а та отмахивалась от него и старалась не глядеть в сторону машины. Приблизившись, они замолчали. С резким стуком захлопнулась одна дверца, потом другая.
2
Весь следующий день Бугров ходил из кабинета в кабинет, представлялся начальнику и выслушивал инструкции. Наконец он попросил разрешения вечером же, не мешкая, выехать на заставу.
— Да, да, поторапливайтесь, капитан, — сказал ему начальник штаба, пожилой сухопарый подполковник. — Не исключена возможность, что в районе девятой заставы начнется наводнение. Машина, высланная оттуда за вами, прибыла благополучно, но никто не знает, что может случиться ночью. Кстати, захватите с собой дочь
