Эйч Эй говорил много, что на него было совсем не похоже, с тех самых пор, как приказал им бросить оружие, и это возымело желаемый эффект. Братья Уотермен усмехнулись, Джон Уарли выпрямился, и даже молодой Смайт перестал шататься.
Неприветливая луна начала свое восхождение перед их взорами, пока последние солнечные лучи тонули в далеком Атлантическом океане, и вскоре в небе зажглось такое обилие звезд, что не под силу было сосчитать ни одному человеку, будь у него хоть сотня жизней. В пустыне было тихо, как в церкви, не считая звуков перемещающегося под ногами и копытами песка и случайных скрипов кожаных седел. Шагали твердо и осторожно. Эйч Эй прекрасно осознавал, насколько вымотал их всех пройденный путь, но он ни на минуту не забывал о полчищах преследователей, что несомненно висели у них на хвосте.
В полночь они остановились на привал. Пейзаж пустыни слегка изменился: во многих впадинах встречались участки крупного песка. Эйч Эй заметил старые отверстия для питья в местах, где антилопы рыли твердый песок в поисках воды, скрытой под землей. Однако он не увидел каких-либо признаков использования их человеком, поэтому пришел к выводу, что они давно высохли. При остальных Райдер не упомянул о своей находке, но это подстегнуло его уверенность в том, что он найдет действующий источник.
Он даже позволил своим попутчикам двойную порцию воды, считая, что сможет снова наполнить канистры водой и напоить лошадей до восхода солнца. В противном случае нет никакого смысла в нормировании порций, поскольку пустыня возьмет свое на следующее же утро. Райдер отдал добрую половину своей воды лошади, тогда как остальные нетерпеливо выпили свои порции, мало заботясь о вьючных животных.
Люди продолжили путь. Через полчаса легкое облако заслонило луну, но когда оно минуло, сменившееся освещение вызвало на пустынных покровах нечто, что не ускользнуло от глаз Райдера. Согласно компасу и звездам, он следовал строго в западном направлении, и никто из его команды не отреагировал, когда он внезапно повернул на север. Он шел впереди остальных, узнавая хрустящую почву под ногами, и, достигнув цели, упал на колени.
Это было всего лишь углубление на ровной поверхности впадины, не более метра в диаметре. Он оглядел это место и напряженно улыбнулся, отыскав кусочки битой яичной скорлупы и одно почти целое яйцо, если не считать длинной трещины, что нарушала его гладкую поверхность. Скорлупа была размером с кулак и на вершине имела аккуратно просверленное отверстие, закупоренное пучком сушеной травы, смешанной с камедью. Это было одно из самых дорогих вещей для племени сэн, поскольку только в этих страусиных яйцах перевозили воду. Эта же скорлупа разбилась, когда ее вновь наполняли водой, что могло обречь на гибель ту общину местных обитателей, которая в последний раз пользовались источником.
Эйч Эй почти ощущал, как их призраки глядят на него сверху, с берега древнего речного русла; это были крошечные духи с венками из тростника вокруг голов и поясами из грубой кожи, украшенными гирляндами мешочков для страусиных яиц и колчанов для маленьких отравленных стрел, необходимых для охоты на дичь.
— Что там, Эйч Эй? — окликнул его Джон Уарли, опускаясь на колени рядом с проводником. Его некогда блестящие темные волосы теперь скудно спадали на плечи, но пиратскому блеску в глазах, что придавал взгляду некую таинственность, каким-то образом удалось сохраниться. Это были глаза отъявленного интригана, человека, движимого мечтами мгновенно разбогатеть и готовностью пойти на смертельный риск, только бы лицезреть исполнение этих желаний.
— Вода, мистер Уарли. Вода.
Будучи на двадцать лет старше, Эйч Эй все же старался быть почтительным в разговоре со всеми своими друзьями.
— Что? Как? Я не вижу никакой воды.
Братья Уотермен уселись на близлежащий валун. Питер Смайт свалился у их ног. Тим помог парню сесть так, что спиной он оперся прямо на скалу, таившую в себе воду. Голова упала на тощую грудь, а дыхание неестественно участилось.
— Она здесь, но под землей, как я вам и говорил.
— И как же ее достать?
— Будем копать.
Без лишних слов двое людей принялись соскребать грунт, которым местный житель трудолюбиво уложил источник, чтобы не дать ему высохнуть. Руки Райдера были широкие и настолько огрубевшие, что он мог копать ими, как совками, врезаясь в рыхлую землю и не обращая внимания на осколки кремневой утвари. Руки Уарли обличали в нем азартного игрока, гладкие с аккуратным маникюром, однако копал он так же энергично, как и его проводник, в неистовстве жажды не замечая царапин и порезов и сочащуюся из-под ногтей кровь.
Они раскопали землю на глубину двух футов, но по-прежнему никаких признаков воды не было. Будучи телосложением значительно крупнее местных воинов, в чьи обязанности входило выкапывание подобных колодцев, они принялись расширять отверстие. На глубине трех футов Эйч Эй набрал полную руку грязи, но когда отбросил ее, тонким слоем она прилипла к его ладони. Он скатал ее пальцами, получив небольшой шарик. А когда сжал его, дрожащая капелька воды заблестела под звездным небом.
Уарли издал победный вопль, и даже хладнокровный, почти чуждый всяким проявлениям радости Эйч Эй не удержался от улыбки.
Они удвоили свои усилия, принявшись расшвыривать грязь из дыры с безрассудным энтузиазмом. Райдеру даже пришлось попридержать Уарли, положив руку ему на плечо, когда они раскопали достаточно глубоко.
Остальные окружили колодец и молча наблюдали, как его темное дно вдруг помутнело. Это луна отражалась в воде, сочащейся в дыру из окружающих водоносных слоев. Эйч Эй опустил канистру с фильтром из куска тряпки, оторванного от своей рубашки, в грязную воду. В несколько минут она до половины наполнилась. Питер простонал, услышав ее плеск. Эйч Эй осторожно вынул канистру из колодца.
— Держи, парень, — произнес Райдер, передавая ему канистру. Питер жадно схватил ее, однако Райдер не выпустил фляги из рук.
— Тише, мой мальчик. Пей медленно.
Смайт слишком отчаялся, чтобы прислушиваться к советам Райдера и, набрав полный рот воды, подавился, зайдясь в приступе кашля, и целый глоток бесценной жидкости был истрачен впустую. Оправившись же, он, оробев, стал пить неуверенными глотками. Несколько часов понадобилось путникам, чтобы вдоволь напиться и заставить себя впервые за много дней поесть.
Эйч Эй все еще поил лошадей, когда заметил, как на востоке начало подниматься солнце. Он был очень внимателен к животным, заботясь, чтобы они не выпили слишком много и не зашлись потом в судорогах, поэтому поил их потихоньку. Огромные лошадиные животы удовлетворенно урчали, пока их поили и кормили, и впервые за несколько дней лошади даже помочились.
